— И мне предскажи необыкновенного мальчика, Элли, — вздыхает Магда.

— Ладно, каждой по необыкновенному мальчику! А теперь развеселитесь, ладно? Улыбочку!

Магда оскаливает зубы.

— Тебе-то хорошо, Элли. У тебя есть Рассел, — говорит Надин.

— Верно, у меня есть Рассел. Но вы-то для меня намного важнее.

Я и правда так думаю.

Но когда я встречаюсь с Расселом в «Макдоналдсе» после школы, я напрочь забываю про Магду и Надин. Рассел принес мне подарок! Нечто в маленькой черной коробочке. Ювелирная коробочка???

Открываю крышку, сердце бешено бьется.

— Не волнуйся, это ни к чему не обязывающий подарок. Не кольцо или что-нибудь такое, — быстро говорит Рассел.

В коробочке — две маленькие заколки для волос, с жемчужинками в виде ромашек, очень изящные и совершенно очаровательные.

— Надеюсь, они тебе нравятся, — говорит Рассел. — Я подумал, что они должны тебе пойти, к твоим чудесным пышным волосам. Но ты, конечно, не обязана их носить, если не хочешь.

— Очень хочу! Они замечательные!

— Тебе правда нравятся? Я сто лет проторчал у прилавка со всякими штуками для волос. Продавщица уже начала странно на меня посматривать, как будто думала, что я выбираю это для себя — провести иногда вечерок у мадам Джо-Джо. Давай я тебе приколю. Мне ужасно нравятся твои волосы, Элли, они такие пушистые.

— Словно взорвавшийся матрас… Но я рада, что тебе нравится. Меня всегда злило, что их так много, и все завиваются мелким бесом. Я мечтала, чтобы у меня были волосы, как у Надин, — гладкие, блестящие, просто потрясающие. Ну, таких, конечно, у меня никогда не будет. Можно попробовать очень-очень короткую стрижку, как у Магды. Как ты думаешь, мне пойдет?

— Зачем тебе выглядеть, как Магда или Надин? Тебе надо быть самой собой, — твердо произносит Рассел, пристегивая заколки к моим волосам. — Вот! Смотрится просто здорово, Элли. Наденешь их на бал столетия?

— Еще бы! Знаешь, у меня есть такой жемчужно-серый шелковый топ, можно будет его надеть. Он довольно облегающий.

— Замечательно! Я сегодня взял для тебя билет. Папуля раскошелился. Он заметно оттаял. Я ему все подробно рассказал про тебя. Точнее, я сказал, якобы мой учитель рисования знаком с твоим учителем рисования, и вот они стали рассказывать друг другу о своих лучших учениках, и т. д., и т. п. Я подумал, он лучше это воспримет, чем если сказать, что мы познакомились здесь. У папы какой-то заскок на почве «Макдоналдса», ему почему-то не нравится, что я провожу здесь время. В общем, все проблемы решились, двадцать девятого идем на бал.

— Двадцать девятого, — повторяю я. Почему эта дата звучит так знакомо? Почему мне вдруг стало не по себе?

— Двадцать девятого, — повторяю еще раз. — Это, случайно, не пятница?

— Да, а что?

Господи! Понятно что!

— Двадцать девятого я должна идти на концерт Клоди Коулмен!

— Ох, Элли! А ты не можешь пойти в другой день?

— По-моему, она дает только один концерт.

— Клоди Коулмен — это такая певица с рыжими волосами? Да, она мне тоже нравится. Но она постоянно дает концерты. Неужели нельзя пойти в другой раз? Элли, я прошу тебя!

— Ну, просто… Понимаешь, Магдин папа специально доставал для нас билеты…

— Опять Магда!

— Не надо говорить таким тоном, Рассел. Пожалуйста. Слушай, я никак не могу отказаться в последний момент, я ее подведу.

— Спорим, Надин тоже идет.