ты упала навзничь. снимают тебя на фото.

а глаза расширились – будто в себя вбирая

напоследок небо…

зеваки столпились кучей.

солнце смотрит сквозь облака белёсо.

правит не истина, а беспристрастный случай.

она уезжает. спасайте её, колёса…

2015

МЯСО

Девяностые годы. Витражный январский рассвет.

Мы по снегу за мясом идём на оптовую базу,

и такого дешёвого мяса нигде больше нет.

Каракатица очередь злОбна, длиннА, многоглАза,

многорУка настойчиво мёрзнет – под двадцать мороз –

у "газельки", в которой навалены стылые туши.

И стоят два мужчины с безменами – те, кто привёз

их сюда и теперь продаёт. Затвердели от стужи

эти трупы костлявых животных, промёрзли насквозь

и лежали горОй на полу в этой грязной "газели"

синеватые, рёбра видны все… Не взглянешь без слёз!

Мне лет пять было, я уж не помню, как "это" мы ели.

Помню, как добирались домой по тому январю:

как по снегу отец волочИт за костлявую ногу

ту несчастную тушу, как матери я говорю –

"Скоро дом?" – поминутно, а мать мне – "Осталось немного…" –

и как шутят вполголоса взрослые между собой,

называя беззлобно "собака" костлявую тушу,

как дома вдалеке проступают на небе резьбой…

За отцом волочётся по снегу, все рёбра наружу,

дефицитный и тощий, редчайший собако баран.

Я на санках сижу. Пальцы сильно болят, холодея…

мне мечтаются феи из тёплых и сказочных стран:

разноцветные, нежные как лепестки орхидеи.

2013

ВОРОВКА

У Юльки было очень много кукол

и дача с круглой башенкой как купол,

клубника, помидоры, старший брат…

Мне было любопытно лишь сначала:

я в десять лет ещё не различала,

кто как живёт, кто беден, кто богат.

А у меня был велик с гнутой спицей.

Я бегала с растрёпаной косицей,

в одёжках не со своего плеча,

и с "младшим братом" Карлсоном под мышкой.

Зато отец наш небольшой домишко

весь справил сам. Один. До кирпича.

Мы все играли Юлькиными "барби":

в её обширном пластиковом скарбе

для кукол был устроен целый дом.

(А у меня игрушек было мало,

я горькими слезами выжимала

из мамы в магазинах их с трудом.)

И зависть тихо тлела как лучина:

средь Юлькиных игрушек был мужчина

со стриженою гладкой головой

из крашеной пластмассы. Весь блестящий

нарядный Кен (и галстук настоящий)

с улыбкой голливудской – как живой.

И кукольный автомобильчик синий,

миниатюрный зонтик и бикини,

а к ним солнцезащитные очки.

Вещица та меня очаровала:

оправа – два сердечка, не овала,

и розовые дужки как крючки.

Я зависти сдавалась постепенно:

сначала я отгрызла палец Кену

(пока другие отвлеклись, тайком),

очки же подарить просила Юльку.

"Ну жалко что ли? Чепуху… Бирюльку…"

Ведь я всю жизнь мечтала о таком!

Но Юлька мне ответила: "Прости, но

очки самой дарила мне Кристина.

Подарки – не отдарки. Не могу!"

Я буркнула расстроенно: "Угу."

Потом, когда все шли нарвать ромашек,

очки я быстро сунула в кармашек

и догнала подружек на лугу…

Играла увлечённо я? Едва ли…

Ждала я, чтоб меня домой позвали,

очки в кармане трогая рукой.