– Халву и шербет! – вызывающе молвил поэт.

    – Шер-рбет! – подтвердил Прохор, которому понравилось звучное слово.

    Рыжий чуть заметно скривил уголок рта, поклонился и хлопнул в ладоши. Девушки метнулись к дверям.

    – Эй-эй-эй! – спохватился молодой человек. – Я же пошутил!

    Мужик в зеленых штанах снова хлопнул. Девахи застыли на месте.

    – Ну а, положим, я испросил бы седло молодого барашка в гранатовом соусе? – глумливо осведомился господин копиист. – И к нему бутылку кипрского вина?

    – Кипр-рского!.. – потребовал ворон.

    – Один момент, – пожал плечами бородач и приготовил длани.

    – Стой! Стой! – уже почти испугался Ваня. «Джинн, не иначе!» – припомнились читанные недавно сказки «Тысячи и одной ночи».

    – Ты вот чего… Подай мне поросенка с хреном… Малый шкалик зелена вина и солений всяких. Грибочков там, огурчиков…

    – Эт мы мигом, – осклабился рыжий и щелкнул пальцами.

    Молодой человек в оба глаза уставился на стол, ожидая, что по знаку мужика там сразу и явится испрошенное. Нет, не появилось. Пока девчонки не приволокли с кухни.

    – Гр-рибы, огур-рцы? – заволновался Прохор. – Др-рянь!

    Ох, что ж это он о попутчике запамятовал.

    – Сыру бы, а?

    – Сыр-ру! – тотчас же подтвердил ворон. – И чер-рвяков!

    – Да где ж они тебе червяков найдут? – урезонил питомца поэт. – Зима, все черви в земле спят.

    – Ниче, – успокоил гостя хозяин. – Акулька с Агафьей нароют. Слышали? Сыру и червяков для разумной птахи!

    Юниц как ветром сдуло.

    «Хм, двое из ларца. А у этого Гаруна аль Рашида апельсинов с ананасами нет? Вот бы к брюнетке с ними подкатиться…»

    Принялся закусывать. Поросенок был выше всяческих похвал. Сочный, с поджаристой корочкой. А вот водка отдавала каким-то странным привкусом. Мятно-сладким. На чем таком ее настаивали? И уж больно крепка. Сразу в голову ударило.

    Нет, не будем коней гнать. У него еще целая ночь впереди.

    Отставил в сторону штоф и приналег на мясо с соленьями.

    Агафья с Акулькой принесли два блюдца. Одно с нарезанным сыром, а на втором шевелились жирные, красные земляные черви. Надо же, нарыли-таки.

    – Можно нам угостить птичку-то? – плавно окая спросила та, что с красной лентой.

    – Отчего ж, извольте, – милостиво дозволил Ваня.

    Девушки поставили клетку с Прохором на стол и принялись хлопотать вокруг многомудрой птицы. При этом взгляд поэта отчего-то все время натыкался то на их округлые, тяжелые груди, так и норовившие прорвать тонкую сорочку, то на крепкие ягодицы, то на сноровистые руки… А еще ноздри щекотал острый запах молодых здоровых женских тел.

    Святые угодники. Что это с ним? Или давно не наведывался в веселый дом? Да, пожалуй, что и давненько. За этой Несторовой летописью обо всем на свете забудешь.