– А ты плохо себя чувствуешь? – поинтересовалась Карина.

– Да, плохо, – злобно сказал Гарин. – Потому что нельзя все время летать. Надо остановиться и оглядеться. Мне тридцать шесть лет. Моя жена не выдержала такого счастья и ушла к бизнесмену. Недавно я ее видел: шла такая счастливая, с пузом, улыбалась так, что хотелось подойти и дать пендаля. А рядом с ней ее новый: толстый, лысый, несуразный, но я понимаю, что ей с ним хорошо и спокойно. После развода я помню пил три дня, в караоке поехали еще, и я там горланил какую то хрень, только одну фразу запомнил: «Буду я летать, покуда небо не закончится». А потом ты появилась. Я еще тогда, как только увидел, подумал: вот эту хочу, красивую, гордую, и чтобы только моя. И не надо мне больше никаких других. В общем, кажется, я прилетел. Кончилось мое небо.

Карина опустила голову, не сказав ни слова.

– Чего ты молчишь? – спросил Гарин с яростью.

– А что я должна сказать?

– Не знаю. Хоть что то. Я тебе только что в любви признался, между прочим. И вот… торт принес. Мне вдруг показалось, что торт – это очень даже в тему. И еще шампанское. Я проверял, ты в новогоднюю ночь была в воздухе, и я тоже. Не получилось праздника у нас с тобой.

– Не получилось, – подтвердила Карина со вздохом.

– Может быть, мы это исправим? – предложил Гарин. – Торт я купил, шампанское есть… Ты елку нарядила?

– Нет у меня никакой елки.

– Господи, у нее даже елки нет.

Гарин картинно закатил глаза, а Карина рассмеялась.

– У меня есть шикарный кактус, – призналась она после паузы. – Можем нарядить его. Пойдем. Правда, праздничного стола не обещаю. Зато у меня есть тушеное мясо и овощной салат. Так что у нас может быть условный Новый год. Ты любишь встречать Новый Год?

– Кто же не любит встречать Новый Год? – философски заметил Гарин, а потом добавил жалобно: – Может, мы уже внутрь пойдем? Цветы замерзнут.

Лилии удалось спасти, и остаток вечера квартиру наполнял их терпкий запах. А за окном падал снег. В черноте вечернего неба, затянутого тучами, вдруг распустились огненные цветы запоздалого фейерверка. А еще выше слышался гул садившегося самолета, в котором летели новые Золушки, решившие покорить Москву своей улыбкой, надеющиеся, отчаянные, перепуганные до тошноты. Москва улыбалась им каменным зевом, манила болотными огоньками автострад и небоскребов, беспардонно обманывая, и пряча за карнавальной маской крестной феи холодный лик мачехи, которой следовало бросить вызов – и победить, несмотря ни на что.

Автор благодарит Евгения Мержинского за его стихи.