|
– Ты не имеешь права вторгаться в частную жизнь! Что это за привычка – шпионить за моими знакомыми? – А что такого? – она невинно округляет глаза. – Я же твой ангел-хранитель. Значит, должна присматривать за тобой. Тем временем мы снижаемся, мотор ревет, уши заклыдывает, и меня немного подташнивает. – Как я ненавижу посадку, – морщит носик Сэди. – Увидимся позже. Не успеваю я ответить, как она исчезает. Мы долго едем на такси от аэропорта Ниццы до особняка дяди Билла. В деревенском кафе я выпиваю стакан «Оранжины» и, к немалому восторгу Сэди, опробую свой школьный французский на хозяйке. Потом мы снова залезаем в такси и делаем последний рывок. А вот и дядюшкина усадьба. А как еще назвать огромный белый дом с раскиданными вокруг маленькими домишками, виноградниками и вертолетной площадкой? Повсюду суетится обслуга, но это не проблема, если тебя сопровождает привидение, для которого французский – как второй родной. Каждый, кто нам встречался, тут же превращался в статую с остекленевшими глазами. Беспрепятственно мы попадаем в сад, и Сэди быстро ведет меня к скале с вырезанными ступеньками и балюстрадой. Внизу – песчаный пляж и бескрайнее Средиземное море. Так вот как живет владелец кофеен «Лингтонс». Личный пляж, личный вид, личный кусочек моря. Теперь понятно, зачем нужны такие деньги. Пару минут, щурясь от слепящего солнца, я наблюдаю за дядюшкой Биллом. Я-то думала, он греется себе на лежаке, с блондиночкой под боком. Но ничего подобного. Под присмотром тренера дядя Билл, обливаясь потом, делает приседания. Застонав, он валится на коврик. – Дай… мне… пару… минут, – хрипит он. – Потом… еще… сто. Меня он не замечает. – Вы пора отдыхать. – Тренер-француз озабоченно смотрит на подопечного. – Вы хорошо поработай. – Мне не нравятся мои бедра, – дядюшка похлопывает себя по ляжкам, – надо скинуть еще чуток жирку. – Мистер Лингтон. Вы не имей лишний жир. Сколько раз вам повторяй? – Нет, имей! – Я вздрагиваю от вопля Сэди. – Ты жирный! – вопит она ему в ухо. – Очень-очень жирный! Просто омерзительный! Лицо дядюшки перекашивается. Он решительно встает и принимается приседать, испуская душераздирающие стоны. – Вот так, – подбадривает Сэди, паря у него над головой. – Мучайся. Ты этого заслуживаешь. Я не могу удержаться от смеха. Лучше мести не придумаешь. Какое-то время мы наслаждаемся его страданиями, потом Сэди снова подлетает к нему. – Теперь пусть твой слуга уйдет! – вопит она ему в ухо, и дядя Билл замирает, полуприсев. – Можешь идти, Жан-Мишель, – с трудом произносит он. – Увидимся вечером. – Очьень хорошо. – Тренер собирает спортивные снаряды. – Тогда встречайся в шьесть. Он вежливо кивает мне и взбегает по каменным ступеням. Ну вот. Теперь мой черед. Я глубоко вдыхаю теплый средиземноморский воздух и иду к дяде Биллу. Ладони у меня неожиданно потеют. Делаю несколько шагов по горячему песку и замираю, ожидая, когда дядюшка обратит на меня внимание. – Кто тут… – Он опускается на мат, но при виде меня его так и подбрасывает. – Лара? Как ты сюда попала? И что ты здесь делаешь? Он такой обалдевший и измотанный после пятидесяти девяти тысяч приседаний, что мне его даже жалко. Но я заготовила речь, и я ее произнесу. – Да, это я! Лара Александра Лингтон. Дочь отца, которого предали. Внучатая племянница, чья двоюродная бабушка была обманута. Племянница злого дядюшки, который всех предал и обманул. Я требую отмщения. – Мне так понравилось последнее предложение, что я повторяю его дважды, и мой голос звенит на весь пляж: – Я требую отмщения! Уверена, из меня вышла бы первоклассная кинозвезда. |
