|
Они стоят рядом с женщиной в темном костюме с густыми седыми волосами и пачкой буклетов в руке. – Лapa! Где ты пропадала? – Мама озадаченно смотрит на дверь. – Что ты там делала? – Вы были на похоронах мистера Кокса? – интересуется седовласая. – Я заблудилась, – оправдываюсь я. – Не знала, куда идти. Вам следовало бы вешать таб-лички над дверью. Женщина молча указывает на набранную пластиковыми буквами надпись на двери: «Берт-рам Кокс. 13.30». Проклятье. И как я не заметила? – В любом случае, – я пытаюсь сохранить остатки достоинства, – пойдемте. Надо занять место. Глава вторая Занимайте свои места. Вас ожидает представление. Самое унылое на свете. Да нет, я понимаю, что это похороны, и на особое веселье не рассчитываю. Но на похоро-нах Берта хотя бы море цветов и музыка, соответствующая атмосфере. В соседнем зале в воздухе что-то особенное. В нашем же ничего подобного. Это просто голая и убогая комната, гроб стоит на помосте, а на доске объявлений дурацкими пластиковыми буквами выложено: «Сэди Ланкастер». Ни цветов, ни приятного запаха, ни пения, только занудная фоновая музыка доносится из колонок. И к тому же почти нет народа. Мама, папа и я сгрудились по одну сторону прохода, а дядя Билл, тетя Труди и моя кузина Диаманта – по другую. Я тайком изучаю родственников. Ничего общего с нами: они словно сошли со страниц модного глянцевого журнала. Дядюшка Билл развалился на пластиковом стуле с царственным видом и что-то печатает на смартфоне. Тетя Труди перелистывает «Хэлло!», наверняка выиски-вает сведения о своих знакомых. На ней черное платье в обтяжку, белокурые волосы умело рас-киданы вокруг лица. Декольте с последней нашей встречи стало еще глубже, а кожа так и сияет загаром. Тетя Труди вышла замуж за дядю Билла двадцать лет назад, но, поверьте, сейчас вы-глядит куда моложе, чем на свадебных фотографиях. Их дочь Диаманта может похвастаться роскошной платиновой гривой и коротеньким пла-тьишком с принтами черепов. Нарядилась специально для похорон. Уши у нее заткнуты науш-никами, в руках телефон, лицо недовольно-скучающее, а взгляд то и дело обращается на часы. Диаманте семнадцать, у нее две машины и собственный модный дом «Балет и жемчуга», пода-ренный папочкой. (Я однажды зашла на их сайт, так там нет ни одного платья дешевле четырех сотен фунтов, покупают их преимущественно дети знаменитостей, за что попадают в специаль-ный список «Лучших Друзей Диаманты», в общем, клуб по интересам для своих.) – Мам, – шепчу я, – почему нет цветов? – Понимаешь, – мама заводится с полоборота, – я говорила с Труди насчет цветов, и она обещала все устроить. Труди? Что случилось с цветами? – О! – Труди захлопывает журнал и оборачивается с явным желанием поболтать. – И вправду, мы это обсуждали. Но представляешь, во что это вылилось? – Она обводит зал рукой. – И все это ради каких-то двадцати минут! Надо быть реалисткой, Пиппа. Цветы – это просто раз-базаривание денег. – Наверное, – неуверенно соглашается мама. Тетушка Труди придвигается поближе и понижает голос: – Я не поскупилась на похороны старухи. Но спросите себя: «Что она сделала для нас?» Я ее, например, вообще не знала. А вы? – Ну, как тебе сказать, – мямлит мама потерянно, – у нее был удар, она была не в себе дол-гое время… – И я о том же! – кивает Труди. – Она ничего не соображала. Тогда какой смысл? Мы здесь только из-за Билла. – Труди с обожанием взглядывает на мужа. – У него такое большое сердце. Я постоянно говорю людям… – Ерунда! – Диаманта вдруг срывает наушники и насмешливо смотрит на мать. – Мы здесь ради папочкиного шоу. |
