- Эта колбаса – просто офигительная, - сообщает Томас с набитым ртом.

- Сосиска, - поправляет Джестин. – Мы называем ее сосиска.

- Какого черта вы дали ей такое название? – спрашивает Томас, испытывающий отвращение, даже когда жадно поглощает остальную ее часть.

- Не знаю, - улыбается Джестин. – Просто так называем. И точка.

Я с трудом слушаю их болтовню и на автомате заталкиваю пищу в рот, пытаясь не смотреть в сторону Джестин. Я стараюсь сопоставить слова Гидеона с теми фактами, как непринужденно она улыбается, сумев завладеть вниманием Томаса, несмотря на его подозрения. Я имею в виду, что она…милая. Она не утаивала от нас никакой информации и не лгала нам. Она даже и не думала так поступать, когда как мы переживали за это. И, кажется, она заботится о Гидеоне, даже если очевиден тот факт, что ее преданность – дело рук Ордена.

- Я наелся, - заявляет Томас. – Пойду в душ.

Он встает из-за стола, немного колеблясь со смиренным выражением на лице.

– Но сначала помогу вам убраться здесь.

Джестин улыбается.

– Иди уже, - проговаривает она и бьет по его руке, когда тот пытается дотянуться до тарелки. – Мы с Касом помоем посуду.

Убедившись, что Джестин не шутит, он пожимает мне плечами и топает наверх.

- Он не похож на того, кто очень сильно озабочен происходящим, - замечает Джестин, пока собирает тарелки и несет их к раковине.

Она права. Он не такой.

- Он всегда такой…беспечный? Как долго вы знакомы?

Беспечный? Я никогда не считал таким Томаса.

– Некоторое время, - отвечаю я. – Возможно, он просто втянулся в это дело.

- Втянулся?

Я вздыхаю и кладу обратно джем с желе в холодильник.

– Нет. Тебе этого не понять.

- На что это похоже? Я имею в виду, тебя всегда это пугает? – спрашивает она с повернутой ко мне спиной.

Моя замена выкачивает из меня информацию. Словно я собираюсь стать ее наставником или что-то в этом роде, обучая до тех пор, пока не пройдет две недели. Она выжидающе смотрит через плечо.

Я перевожу дыхание.

– Нет. Совсем не пугает. Ты окунаешься в это с головой. Полагаю, что это больше похоже на что-то из разряда зачистки на месте преступления. Согласованного.

Она хихикает. Стоя над раковиной, она убрала свои волосы назад, и теперь они, длинные, перевязанные резинкой цвета чистого золота, спадают на плечи. Такое движение вызывает в памяти нашу первую с ней встречу, когда она напала на нас. Я мог бы пропустить эту девушку.

- Чему лыбишься? - спрашивает она.

- Ничему, - отвечаю я. – Разве ты уже не выучила все о призраках? Орден должен был бы все тебе рассказать.

- Полагаю, в этом есть моя доля. Но я готова все усложнить, намекни мне они об этом, - она ополаскивает чашку и ставит ее на сито. – В отличие от тебя.

Она опускает руки в мыльную воду и визжит.

- Что?

- Порезала палец, - бормочет она, вытаскивая его из воды.

Между первым и вторым суставами пальцев я замечаю тонкий порез, из которого вытекает ярко-алая кровь; капая, она стекает по ладони и падает вниз, смешиваясь с водою.

- Должно быть, порезалась масленкой. Все нормально; из-за воды выглядит не таким ужасным.

Я знаю, но все еще продолжаю прижимать полотенце к ране и через тонкую ткань ощущаю, как пульсирует порез.

- Где бинты?

- Все не так плохо, как кажется, - говорит она. – Через минуту кровь остановится. Однако тебе стоит заканчивать с посудой, - она улыбается. – Не горю желанием чувствовать жжение.

- Конечно, - отвечаю, усмехаясь ей в ответ.

Она наклоняет голову, чтобы подуть на рану, и тут мои ноздри улавливают ее духи. Я все еще наполовину удерживаю ее за руку.

Внезапно тишину разрывает пронзительный шум дверного звонка; я отшатываюсь в сторону, почти таща за собой полотенце.