|
Как правило, им приходится отработать несколько месяцев, прежде чем их отпускают на родину. Иногда они увозят с собой приличную пачку денег: две, а то и три тысячи крон, что в пересчете на российскую валюту представляет собой целое состояние. Но в придачу они часто успевают нажить тяжелую алкогольную или наркотическую зависимость и привычку к такому образу жизни, при котором деньги очень быстро заканчиваются. Благодаря этому система становится самовоспроизводящейся: спустя некоторое время они возвращаются сюда на заработки, так сказать добровольно отдаваясь в руки своих мучителей. – Сколько денег оборачивается в этой сфере за год? – спросил Микаэль. Миа Бергман посмотрела на Дага Свенссона и немного подумала, прежде чем ответить: – Трудно сказать точно. Мы много раз пытались делать расчеты, но в большинстве случаев наши цифры достаточно приблизительны. – Ну хотя бы примерно! – Хорошо. Мы знаем, например, что у бандерши, которую приговорили за сводничество, но оправдали по обвинению в поставках секс-рабынь, за два года были использованы тридцать пять женщин из Восточной Европы. Их срок пребывания составлял от нескольких недель до не-скольких месяцев. В ходе судебного разбирательства выяснилось, что за эти два года они зарабо-тали в общей сложности около двух миллионов крон. Исходя из этого, я вычислила, что одна девушка приносит приблизительно пятьдесят тысяч крон в месяц. Из этой суммы следует вы-честь примерно пятнадцать тысяч крон на расходы – поездки, одежду, жилье и тому подобное. Условия, в которых они живут, далеки от роскоши, часто банда держит их по углам в какой-нибудь квартире. Из оставшихся тридцати пяти тысяч крон бандиты берут себе от двадцати до тридцати тысяч. Половину – тысяч пятнадцать – главарь банды забирает себе, остальное раздает своим подручным: шоферу, бойцам и другим. Девушке остается десять – двенадцать тысяч крон. – Тогда в месяц… – Если, скажем, у одной шайки есть две или три девушки, которые на нее вкалывают, то в месяц они зарабатывают около пятидесяти тысяч. В среднем каждая банда состоит из двух-трех человек, которые за счет этого кормятся. Вот так приблизительно выглядит экономика секс-бизнеса. – И сколько же примерно человек этим охвачено, если взять в целом? – Можно исходить из того, что в каждом конкретном случае так или иначе жертвами сек-суального рабства являются около сотни девушек. Отсюда следует, что общий оборот, если взять всю Швецию в целом, составляет приблизительно полтора миллиона крон, то есть в год около ста миллионов крон. Речь идет только о девушках, вовлеченных в поставки секс-услуг. – Сущая мелочь! – Действительно мелочь. Но для того, чтобы получить эту сравнительно скромную при-быль, сотню девушек подвергают насилию. Меня это просто бесит. – Что-то ты не похожа на беспристрастного исследователя. Но если на одну девушку при-ходится три бандита, это значит, что на эти деньги живут пятьсот человек. – На деле их, вероятно, меньше. Я бы сказала, что их человек триста. – Не такая уж, казалось бы, неразрешимая проблема, – заметила Эрика. – Мы принимаем законы, бьем тревогу в средствах массовой информации, но почти никто ни разу не поговорил с проституткой из стран Восточного блока и не имеет представления о том, как она живет. – И как же все происходит? Я имею в виду, на практике. Ведь, наверное, очень трудно вы-везти из Таллинна шестнадцатилетнюю девушку так, чтобы никто этого не заметил. И что про-исходит, когда она приезжает сюда? – спросил Микаэль. – Когда я начинала исследование, я думала, что речь идет о какой-то строго организован-ной деятельности, что этим занята какая-то мафиозная структура, которая более или менее про-думанным способом провозит девушку через кордон. – А на самом деле это не так? – Процесс в целом действительно происходит организованно, но постепенно я разобралась, что участвуют в нем в основном множество мелких, никак не организованных банд. |
