|
– То есть по отношению к девушкам. – Молоденьким девчонкам, как правило, от пятнадцати до двадцати лет, малообразован-ным, по своему происхождению принадлежащим к низшим классам. Зачастую эти девушки вы-шли из неблагополучных семей и подвергались той или иной форме насилия еще в детстве. В Швецию они устремились, потому что кто-то их сюда заманил, наврал с три короба и наплел всяких небылиц. – Вероятно, это и были торговцы секс-услугами. – В проблеме присутствует своего рода гендерный аспект, и моя работа это учитывает. Редко бывает, чтобы роли участников так точно распределялись в соответствии с их полом. Де-вушки – жертвы, мужчины – преступники. За исключением отдельных женщин, извлекающих выгоду из секс-торговли, невозможно найти больше ни одной формы криминальной деятельно-сти, где половая принадлежность служила бы предпосылкой преступления. Нельзя также указать больше ни одной формы криминальной деятельности, к которой общество проявляло бы такую терпимость и так мало делало бы для того, чтобы покончить с ней. – Если я не ошибаюсь, то в Швеции все же существуют довольно суровые законы, направ-ленные против торговли секс-услугами, – сказала Эрика. – Не смешите меня! Ежегодно в Швецию привозят несколько сотен девушек (здесь отсут-ствуют точные статистические данные) для того, чтобы они занимались проституцией, и в дан-ном случае это означает, что они за плату предоставляют свое тело для изнасилования. Со вре-мени введения закона он всего несколько раз давал основания для судебного процесса. Впервые это случилось в мае две тысячи третьего года, когда рассматривалось дело по обвинению одной сумасшедшей бандерши, сделавшей себе операцию по изменению пола. И конечно же, она была оправдана. – Постой, мне казалось, что ее признали виновной? – Осудили за содержание борделя. Но оправдали по обвинению в поставке секс-рабынь. Дело в том, что девушки, ставшие ее жертвами, одновременно были свидетелями обвинения. А они исчезли, вернувшись к себе в Прибалтику. Власти пытались вернуть их для выступления в суде, их даже разыскивали через Интерпол. Розыски продолжались несколько месяцев, но ре-зультатов не дали. – Что же с ними случилось? – Ничего. Телевизионная программа «Инсайдер» провела собственное расследование, по-слав своих представителей в Таллинн. Им потребовалось всего несколько часов для того, чтобы выяснить, что две из этих девушек живут на родине в своих семьях, а третья уехала в Италию. – Иными словами, таллиннская полиция действовала не очень эффективно. – С тех пор у нас было вынесено еще несколько обвинительных приговоров, но во всех случаях речь шла о лицах, задержанных за другие преступления, или исключительно бестолко-вых преступниках, которые не сумели избежать задержания. Этот закон – чистая формальность. На деле он не применяется. – О'кей. – Проблема в том, что преступление в данном случае представляет собой грубое насилие, часто в сочетании с нанесением телесных повреждений, тяжких телесных повреждений, с убий-ством посредством огнестрельного оружия, в некоторых случаях в сочетании с разного рода ли-шением свободы, – вставил Даг Свенссон. – Для таких девушек это самое привычное дело, ко-гда их, накрашенных и одетых в короткие юбчонки, отвозят на какую-нибудь виллу в пригороде. У девушек нет выбора, ехать им или не ехать: либо они едут и трахаются с пьяным мужиком, либо сутенер подвергает их побоям и пыткам. Сбежать они не могут – не зная языка, не имея понятия о законах и порядках, они даже не представляют, куда нужно обращаться. Они не могут уехать домой – здесь у них первым долгом отбирают паспорта, а в деле бандерши их вдобавок держали взаперти в квартире. – Похоже на невольничий лагерь. А девушки что-нибудь получают за свои услуги? – Кое-что получают, – сказала Миа Бергман, – в утешение за страдания им перепадает не-которое вознаграждение. |
