|
Мы долго размышляли над тем, откуда она взялась. Микаэль вдруг захохотал. – В чем дело? – А я-то ломал голову над тем, какую Лисбет избрала форму мести. Однако знаете… об-суждать это я с вами не стану, по той же причине, что и раньше. Речь опять-таки идет о ее част-ной жизни. Против Лисбет было совершено преступление. Жертвой является она. И ей решать, что вам рассказывать. Сорри. – Он с извиняющимся видом пожал плечами. – О насилиях следует заявлять в полицию, – сказала Соня Мудиг. – Согласен. Однако это насилие имело место два года назад, а Лисбет все еще не сообщила о нем полиции. Следовательно, она этого делать не собирается. Я могу сколько угодно не со-глашаться с ней по существу, но решать ей. Кроме того… – Да? – У нее нет особых оснований доверять полиции. В последний раз, когда она попыталась объяснить, какая скотина Залаченко, ее заперли в психиатрической лечебнице. Около девяти часов в пятницу утром начальник группы розыска Ян Бублански вошел в ка-бинет Рихарда Экстрёма и по его приглашению уселся в кресло для посетителей. Поправив очки, Экстрём провел рукой по ухоженной бородке. Он сильно нервничал. Ситуация представлялась ему хаотичной и угрожающей. В течение месяца он являлся руководителем предварительного следствия и занимался поисками Лисбет Саландер. Он во всех подробностях расписывал ее как сумасшедшую и опасную для общества психопатку, выдавал обществу и газетам информацию, которая должна была помочь ему в предстоящем судебном процессе. Все, казалось, складывалось удачно. Он ни на минуту не сомневался в том, что Лисбет Саландер действительно виновна в тройном убийстве и что процесс выльется в чистую формальность – в пропагандистское пред-ставление с ним самим в главной роли. Потом все пошло наперекосяк: внезапно появился со-вершенно другой кандидат в убийцы и образовался хаос, которому, казалось, не видно конца. Чертова Саландер, мысленно выругался он. – Похоже, мы угодили в какую-то жуткую кашу, – сказал Экстрём. – Что тебе удалось узнать за утро? – Рональд Нидерман объявлен в розыск, но он по-прежнему на свободе. Пока он разыски-вается только за убийство полицейского Гуннара Андерссона, но я предполагаю, что нам следует инкриминировать ему еще и те три убийства в Стокгольме. Может, тебе стоит устроить пресс-конференцию? Пресс-конференцию Бублански предложил, чтобы насолить Экстрёму, который ненавидел пресс-конференции. – Думаю, с пресс-конференцией мы можем пока подождать, – поспешно сказал Экстрём. Бублански стоило немалого труда сдержать улыбку. – Это ведь в первую очередь дело полиции Гётеборга, – пояснил Экстрём. – Правда, у нас в Гётеборге находятся Соня Мудиг и Йеркер Хольмберг, которые уже начали сотрудничать… – Мы подождем с пресс-конференцией, пока не будем знать больше, – резко поставил точ-ку Экстрём. – Сейчас я хочу знать, насколько ты уверен в том, что Нидерман действительно за-мешан в убийствах в Стокгольме. – Как полицейский, я в этом убежден. Однако у нас довольно плохо обстоит дело с улика-ми. Нет никаких свидетелей убийств и никаких веских вещественных доказательств. Магге Лундин и Сонни Ниеминен из «Свавельшё МК» говорить отказываются и притворяются, что никогда не слышали о Нидермане. Зато за убийство полицейского Гуннара Андерссона его, несомненно, посадят. – Вот именно, – сказал Экстрём. – Самое главное сейчас – убийство полицейского. Но скажи мне… не указывает ли все-таки хоть что-нибудь на причастность Саландер к тем убий-ствам? Нельзя ли предположить, что она совершила их вместе с Нидерманом? – Сомневаюсь. И я бы не стал предавать такую теорию огласке. – Но какое же тогда она имеет к этому отношение? – Это чрезвычайно запутанная история. |
