|
У нее оказался электрошокер. Она… Когда он очнулся, то почти ничего не помнил. Магге Лундин лежал, раненный в ногу, и уже прибыла полиция. После некоторого пререкания между полицией Стренгнеса и Сёдертелье его отвезли в изолятор в Сёдертелье. А еще она угнала «харлей-дэвидсон» Магге Лундина и сре-зала с его собственной кожаной куртки эмблему «Свавельшё МК» – тот самый символ, благода-ря которому перед ним расступался народ в очереди в кабак и который придавал ему совершен-но не объяснимый для простого шведа статус. Саландер его унизила. Внезапно Сонни Ниеминен вскипел. Во время допросов в полиции он так и не раскололся, да ему бы и в голову не пришло кому-либо рассказывать о случившемся в Сталлархольме. Вплоть до этого момента Лисбет Саландер его совершенно не интересовала. Она была просто маленьким побочным проектом, которым Магге Лундин занимался опять-таки по заданию этого проклятого Нидермана. Теперь же он ненавидел ее со страстью, удивлявшей его самого – обычно он сохранял хладнокровие и способность анализировать. Правда, и сейчас он понимал, что в будущем ему обязательно представится возможность стереть это позорное пятно. Однако сперва необходимо навести порядок в том хаосе, в который Саландер и Нидерман совместными усилиями ввергли «Свавельшё МК». Ниеминен достал оба оставшихся польских пистолета, зарядил и отдал один из них Валта-ри. – У нас есть какой-нибудь план? – Нам надо поехать поговорить с Нидерманом. Он не наш человек, и его еще никогда не арестовывала полиция. Я не знаю, как он себя поведет, если его поймают, а если он заговорит, то сможет заложить нас всех. Тогда мы и глазом моргнуть не успеем, как нас упекут. – Ты хочешь сказать, что нам надо… Ниеминен уже решил, что с Нидерманом пора кончать, но посчитал, что не стоит пугать Валтари, пока они не доберутся до места. – Не знаю. Но его необходимо прощупать. Если у него имеется план и он в силах пулей свалить за границу, мы можем ему в этом помочь. Однако, пока существует риск, что его схватит полиция, он представляет для нас угрозу. Когда Ниеминен с Валтари в сумерках въехали во двор хутора Виктора Йоранссона непо-далеку от Йерны, света в доме они не увидели. Уже это не предвещало ничего хорошего. Они немного посидели и подождали в машине. – Может, их нет дома, – предположил Валтари. – Конечно. Они с Нидерманом отправились в кабак, – сказал Ниеминен и открыл дверцу машины. Входная дверь оказалась не заперта. Ниеминен зажег верхний свет, и они прошли по всем комнатам. Всюду чистота и порядок – вероятно, заслуга этой, как ее там, женщины, с которой живет Йоранссон. Самого Виктора Йоранссона вместе с сожительницей они обнаружили в подвале, в пра-чечной. Ниеминен наклонился и осмотрел трупы, потом осторожно прикоснулся пальцем к телу женщины, имени которой не помнил: она уже успела окоченеть, а значит, они мертвы уже при-мерно двадцать четыре часа. Чтобы определить, как именно они умерли, заключения патологоанатома Ниеминену не требовалось. Женщине сломали шею, развернув голову на 180 градусов. Она была полностью одета – в футболку и джинсы – и не имела никаких других видимых повреждений. Зато Виктор Йоранссон лежал в одних трусах. Его жутко избили, и все тело было в синяках и кровоподтеках. Сломанные руки торчали в разные стороны, как перебитые еловые ветки. Его подвергали длительному избиению, по масштабу сопоставимому с пытками. Умер же он, насколько мог судить Ниеминен, от сильного удара в горло – гортань была глубоко вдавлена в шею. Сонни Ниеминен встал, поднялся по лестнице из подвала и вышел на улицу. Валтари по-следовал за ним. Ниеминен пересек двор, прошел к расположенному метрах в пятидесяти от до-ма хлеву, скинул крюк и открыл дверь. Там стояла темно-синяя машина – «рено» модели 1991 года. |
