Норден поглядел на Мастера. Тот выглядел совершенно измученным.

Ахрунтинок рухнул на колени, лицом к танцующему перед ним Пикерингу. Пикеринг метнулся вперед и нанес Ахрунтиноку еще два удара, быстрых, но не сильных, чтобы он подольше оставался в сознании. Ахрунтинок покачнулся и попытался снова подняться на ноги. Пикеринг схватил руку Ахрунтинока и быстро завернул ее за спину гиганта.

Интересно, изобрели ли на Лиминорре полунельсон, подумал Норден. Если нет, то сейчас для них настал момент просвещения. Свободной рукой Ахрунтинок безуспешно пытался схватить Пикеринга, который стоял позади него. Но Пикеринг казался неуловимым. Он закручивал руку Ахрунтинока все выше и выше, держа его теперь в полной своей власти.

Норден никогда в жизни не слышал, чтобы толпа в три тысячи человек была такой тихой.

Пикеринг усмехнулся. Норден увидел, что он все же пропустил несколько ударов: одна его губа была опухшей, а левое ухо раздулось. Но все равно он был в хорошей форме. Он подвернул руку Ахрунтинока еще выше. Гигант что-то прорычал.

Внезапно на поле игр раздался громкий треск!

Пикеринг отпустил Ахрунтинока, рука которого безвольно упала, и отступил. Гигант корчился от боли, возя громадными ногами по песку, словно хотел схватить ими шею Пикеринга и сжать ее. Пикеринг схватил вторую руку Ахрунтинока и вопросительно взглянул на Нордена.

Норден покачал головой.

— Нет, — сказал он на английском. — Не ломай ему больше ничего.

На лице Пикеринга появилось разочарование, но он отпустил Ахрунтинока и отступил. Гигант рухнул лицом в твердый снег, все еще не потеряв сознание, но не в силах двигаться. Потом его огромное тело затряслось от громких, полных изумления то ли воплей, то ли рыданий. Он даже не предпринял попытки подняться.

...Но большие шкафы громче падают, додумал до конца свою мысль Норден.

Пикеринг шел с поля битвы. Он тяжело дышал, кожа его стала синей и покрылась пупырышками от холода, но шел он на своих ногах, без всяких проблем. Дойдя до края поля, он подошел к Мастеру и Великому судье и опустился на землю у их ног.

Встав на колени, он взглянул на Мастера и повторил слова, которым научил его Норден:

— Мой господин, я прошу прощения за то, что сделал. Вина богохульства все еще возлежит на мне. Соизволите ли вы наказать меня?

Если бы Пикеринг просто ударил его в лицо, Мастер и тогда не был бы более удивлен. Открыв рот, он смотрел то на лежащего посреди поля игр Ахрунтинока, то на стоящего на коленях Пикеринга.

— Наказать тебя? — дрожащим, удивительно тонким голоском сказал он. — Испытание закончено, ты победил. Как мы можем наказать тебя теперь?

— Я настаиваю, мой господин. Я осквернил ваш храм.

Норден с трудом сдержал усмешку при виде замешательства Мастера. Жрец-король посмотрел на Великого судью, словно ожидая от него какого-то ответа, какого-то выхода из этой дилеммы: как Пикеринг мог совершить богохульство, если результаты испытания боем ясно показали, что он невиновен? Свидетелями этого были все жители поселения. Как?..

У Великого судьи, разумеется, тоже не было ответа.

Тогда вперед вышел Норден. Он не собирался оскорблять Мастера перед всем поселением.

— Согласно вашим законам этот человек невиновен, — сказал он. — Я прошу вас разрешение забрать его, чтобы решить дело нам самим. Мы можем забрать его? Вы освободите его из своего заключения?

Нечто похожее на ужас пробежало по лицу Мастера.

— Да, — быстро, слишком быстро сказал он. — Этот человек ваш. Дело закрыто и мы удовлетворены. Заберите! Заберите его!

Но дело, конечно, было не совсем закрыто, и лиминорриане еще не были удовлетворены.