Потребовалось меньше минуты, чтобы повернуть замок. Босх держал ручку в нажатом состоянии, не открывая двери, пока Элеонор торопливо не подбежала по тускло освещенному коридору.

— Там цепочка, — шепнула она.

Босх кивнул и выпрямился, все еще держась правой рукой за ручку двери. Он знал, что, несмотря на цепочку, сможет легко высадить дверь плечом.

— Готова? — прошептал он.

Элеонор кивнула. Босх завел руку назад, под пиджак, и вынул пистолет. Снял его с предохранителя и посмотрел на Элеонор. Они в унисон беззвучно произнесли, одними губами: «Раз, два, три!» — и Гарри одним ударом распахнул дверь.

Дверь не была заперта на цепочку. Она распахнулась во всю ширь, и Босх стремительно шагнул внутрь. Элеонор вошла сразу за ним.

Комната была пуста.

29

Через комнату Босх прошел в крохотную ванную. Рывком откинул грязную пластиковую шторку от маленькой, выложенной плиткой душевой кабинки, но там тоже было пусто. Он вышел из ванной и посмотрел на Элеонор. Потом произнес слова, отозвавшиеся в нем ужасом и отвращением:

— Ее здесь нет.

— Ты уверен, что это та самая комната? — спросила она.

Босх был уверен: он уже осмотрел узор из трещин и дырок от гвоздей на стене над кроватью. Вытащил из-за пазухи сложенную распечатку и протянул ей.

— Вот эта комната.

Потом убрал пистолет обратно под пиджак, за пояс брюк. Он старался сдержать леденящее ощущение пустоты и тщетности усилий, начинавшее его захлестывать. Но, как ни крути, он просто не знал, куда еще двинуться.

Элеонор уронила распечатку на кровать.

— Должен быть какой-то знак, след, что она была здесь. Хоть что-нибудь.

— Пойдем поговорим с парнем на вахте. Выясним, кто снимал комнату в пятницу.

— Нет, погоди. Сперва нам надо все здесь осмотреть.

Она опустилась на колени и заглянула под кровать.

— Элеонор, ее нет под кроватью. Ее увезли, и нам надо двигаться дальше. Нельзя останавливаться. Позвони Суну и скажи, чтобы не поднимался. Вели ему подогнать машину.

— Нет, этого не может быть.

Она перестала заглядывать под кровать, и теперь просто стояла на коленях, опершись на нее локтями, словно молящийся на ночь ребенок.

— Она не могла исчезнуть. Мы…

Босх обошел кровать и, став позади Элеонор, обнял ее и заставил подняться на ноги.

— Послушай, Элеонор, нам надо идти. Мы ее найдем. Я тебе обещаю это. Просто нам нельзя останавливаться, понимаешь? Нам надо быть сильными и идти вперед.

Он стал подталкивать ее к двери, но она вырвалась и устремилась в ванную комнату. Ей было необходимо самой убедиться, что там пусто.

— Элеонор, пожалуйста…

Она скрылась в ванной, и Босх услышал, как она отдергивает полиэтиленовую занавеску.

— Гарри!

Босх быстро пересек комнату и вошел к ней. Элеонор склонялась над унитазом, приподнимая корзинку для бумаги. Она поднесла ее к Босху. На дне корзинки валялся маленький смятый кусочек туалетной бумаги, испачканный кровью.

Элеонор извлекла его двумя пальцами и подняла повыше, чтобы рассмотреть. Кровь образовала на бумаге пятнышко меньше десятицентовика. Размер пятна и форма тампона позволяли предположить, что его прижимали к маленькому порезу или ранке, чтобы остановить кровь.

Элеонор приникла к Босху, и Гарри понял: она уверена, что они смотрят на кровь их дочери.

— Мы не знаем, что это означает, Элеонор.

Его слова не были ею услышаны. Весь ее вид говорил о том, что у нее вот-вот наступит нервный срыв.

— Они накачали ее наркотиками, — проговорила она.