Он уже не помнил, когда и что ел в последний раз, и имел все основания предполагать, что его дочь точно так же долгое время была лишена нормальной пищи.
— Ты голодна, Мэдс?
— Не особенно.
— Они тебе кормили?
— Нет… да. Но я все равно не могла есть.
— Когда ты в последний раз что-то ела?
Ей пришлось задуматься.
— Я съела кусок пиццы в торговом центре в пятницу, перед тем как…
— О'кей, тогда нам действительно надо сначала поесть.
На лифте они поднялись в зал, где располагалось множество разнообразных ресторанов. Босх выбрал тот, что размещался в центре общего зала, откуда открывался вид на торговый этаж — настоящую мекку беспошлинных товаров. Его дочь заказала куриные палочки, а сам он — бифштекс с жареной картошкой.
— Никогда не следует заказывать бифштекс в аэропорту, — заметила Мэделин.
— Это почему?
— Они там плохие.
Босх кивнул. В первый раз, с тех пор как дочь попрощалась с Суном, она произнесла больше одного-двух слов за раз. Гарри с тревогой наблюдал, как она постепенно падает духом, по мере того как отходит наркоз освобождения от страха, и жестокая реальность пережитого и смерти матери доходит до ее сознания. Босх боялся, что с ней случится нервный шок. Ее странное замечание о качестве бифштексов в аэропорту, похоже, говорило о диссоциативном расстройстве.
— Ладно, вот и проверим.
Но она уже сменила тему:
— Я теперь буду жить у тебя, в Лос-Анджелесе?
— Ну да. А что?
Он внимательно смотрел ей в лицо в ожидании реакции. Оно не изменилось — такой же пустой взгляд, осунувшееся лицо со следами высохших слез.
— Я хочу, чтобы ты осталась со мной, — сказал Босх. — Помнишь, когда гостила у меня в прошлый раз, ты говорила, что хотела бы остаться.
— Но не такой ценой.
— Я понимаю.
— А я вернусь, чтобы забрать свои вещи и попрощаться с друзьями?
Прежде чем ответить, Босх задумался.
— Вряд ли, — проговорил он наконец. — Возможно, я распоряжусь, чтобы твои вещи переслали. Но, я думаю, ты сможешь связаться со своими друзьями по электронной почте. Или позвонить им.
— Я хотя бы смогу с ними попрощаться?
Босх кивнул и не сказал ничего, чтобы ненароком не напомнить о ее погибшей матери. Вскоре Мэделин заговорила снова; ее разум был словно воздушный шарик, подхваченный ветром и следующий непредсказуемым курсом, касаясь земли то здесь, то там.
— Нас что, разыскивает полиция?
Босх опасливо огляделся, боясь, не услышал ли вопроса кто-нибудь из сидящих неподалеку. Потом наклонился к ней ближе, чтобы ответить.
— Я не знаю, — тихо сказал он. — Может быть. Но я не хочу сейчас это выяснять. Будет гораздо удобнее заняться всем этим в Лос-Анджелесе.
Помолчав, она задала вопрос, заставший Босха врасплох:
— Папа, ты убил людей, похитивших меня? Я слышала много выстрелов.
Босх подумал, как ему следует ответить — и как копу, и как отцу, — но не слишком долго.
— Давай просто скажем, что они получили по заслугам. И все, что случилось, они сами навлекли на себя своими действиями. О'кей?
— О'кей.
Когда принесли заказ, они перестали разговаривать и жадно набросились на еду. Босх выбрал ресторан, столик и свое место с таким расчетом, чтобы иметь хороший обзор торговой зоны и находящегося за ней пункта обеспечения безопасности. Во время еды он продолжал бдительно высматривать любое проявление нештатной активности, в том числе и со стороны работников аэропорта. |