Он поднял дневник и показал его отцу. На левой стороне, где были сделаны последние записи, стояла дата: воскресенье, 20-е октября. На правой стороне, где значилось: понедельник, 11-е октября, было пусто.

— Как видишь, в ночь, которая сыграла роковую роль в жизни Слоуна, не было сделано никаких записей. Я кое-что понял из этого. Я внимательно изучил духовное содержание этого дневника. Из него следует, что Слоун был человеком необычайно обостренной чувствительности, человеком, который любил копаться в каждом малейшем движении души. Прежде всего он считал исключительно важными некоторые любовные переживания и описывал их во всех деталях и частностях, осмотрительно не называя имен своих партнерш. Вот я тебя и спрашиваю, — воскликнул он, — вероятно ли, может ли такое быть, чтобы человек, который драматизирует любое малейшее переживание, не коснулся самого важного и тяжелого шага в своей жизни — а именно решения свести счеты с жизнью только для того, чтобы избежать болезненных признаний?

Инспектор встал и положил руку на плечо Эллери.

— Звучит убедительно, мальчик мой, но ничего не доказывает… Кончай ломать себе голову, отправляйся спать.

22

Эллери прожил всю последующую неделю словно в тумане. Единственным утешением, которое поддерживало его в жизни, был, странным образом, тот факт, что Гильберт Слоун умер быстро и неожиданно. С этой стороны и стал потихонечку развеиваться туман.

Это началось с невинного маленького события, случившегося во вторник девятнадцатого октября, вскоре после полудня. В полицейском управлении появилась миссис Слоун в траурном платье и попросила пропустить ее к инспектору Ричарду Квину, потому что она должна сообщить ему нечто важное.

Инспектор был один, когда ее впустили к нему. Он подвинул ей стул, и она сразу взяла быка за рога.

— Мой муж не был убийцей, инспектор, — сказала она дрожащим от возбуждения голосом.

Инспектор вздохнул.

— Но факты, миссис Слоун…

Кажется, она не обратила на это никакого внимания.

— Я требую справедливости, слышите, инспектор! воскликнула она. — Скандал сведет нас в могилу, меня и моего сына.

— Но, мадам, ваш супруг сам себя казнил. Пожалуйста, подумайте все-таки о том, что его самоубийство…

— Самоубийство! — вскричала она в гневе. — Вы что, все слепые? Самоубийство! — голос ее задрожал, она еле сдерживала слезы. — Моего бедного Гильберта убили, и никто… никто…

Она зарыдала не в силах больше говорить.

Видеть это было тяжело. Инспектор отвернулся к окну. Потом сказал:

— Пока это просто ваше предположение, которое требует доказательств, миссис Слоун. У вас есть доказательства?

Она взвилась.

— Женщине доказательства не требуются! Я просто знаю, и все…

— Дорогая миссис Слоун, — сухо сказал инспектор, — я необычайно сожалею, но если мне не представляют никаких доказательств, исходя из которых можно было бы заподозрить кого-то в убийстве, я связан по рукам и ногам. Дело закончено.

Она встала и молча покинула кабинет.

На поверхностный взгляд этот досадный инцидент не имел ровно никакого значения. Тем не менее он повлек за собой целый ряд важных событий. И много лет спустя Эллери говаривал, бывало, что это дело так и сдали бы в архив, если бы инспектор не рассказал ему за ужином о визите миссис Слоун. Эллери сразу же разволновался.

— Вот как. Значит, она тоже считает, что Гильберт Слоун был убит, — сказал он потрясенно. — Очень интересно.

— Да, интересно следить за бабьей логикой.