Прорезался эфир. «Молчанов, поднимай ГАИ! Всем постам – задержать такси ГАЗ-24, цвет желтый, номер, предположительно, начинается с 6 или 8, оканчивается на 02!» – кричал в рацию Некрасов. – Пассажир – мужчина сорока лет, телосложение спортивное, усы, серый плащ, спортивная сумка… Преступник вооружен, может оказать сопротивление. Брать живым!»

Машина зацепила краем площадь Ленина, вынеслась на сравнительно узкую улицу. Справа проплывал величавый Оперный театр. Сирену выключили: глупо с ней ехать, когда не знаешь, куда. Эфир трещал, переговаривались работники оперативных служб.

Дорога раздваивалась. Куда ехать? Чертыхнувшись, Некрасов свернул налево, на Мичурина, прижался к обочине.

– И что, Виктор Алексеевич, приехали? – язвительно спросил Кольцов.

– А куда прикажете? – рассердился капитан. – Штейнберг будет выбираться из города, у него не осталось другого выхода. Сам виноват: нападение на сотрудников госбезопасности при исполнении ими служебных обязанностей. Статья с гарантией, и дипломатическая неприкосновенность – не в помощь. Но здесь этих выездов – несколько штук, куда он подастся? Да еще покрутится по городу, машину, не дай бог, сменит. Предлагаю не пороть горячку, товарищ майор. Думаю, он рванет через барахолку на Кузбасс, почти уверен; туда и будем потихоньку выбираться…

Закряхтел на заднем сиденье Москвин, опасливо ощупывая отбитые ребра. Швец бинтовал голову Вишневскому, бормоча, что теперь тот похож на героического красного командира. За окном проплыл Центральный парк, где ГИП Лазаренко встречался со своей пассией; стадион «Спартак», Центральный рынок, оккупированный лицами приезжих национальностей.

Дождались! Сообщала государственная автоинспекция: автомобиль такси с государственным номером 38–02 НВО замечен на улице Кошурникова! На требование инспектора машина не остановилась, проследовала дальше. Погоню наладить не успели, но сигнал разлетелся.

Некрасов переключил передачу, стал набирать скорость. Улица Гоголя была загружена едва на треть, препятствовали только светофоры с красными огоньками.

Снова сообщение: искомая машина ушла в район «Лады», где сделала остановку, там автомобиль покинул один человек. Но не Штейнберг. Взволнованный водитель побежал к ближайшему автомату, сообщил об угоне.

– Я же говорил! – ликовал Некрасов, утапливая педаль. – К барахолке он идет, на кузнецкую трассу!

Преступник двигался по улице Гусинобродской в направлении городского вещевого рынка. Мелькнула мысль: не хочет ли раствориться в толпе? Но вроде не сворачивал. Дистанция сокращалась: Некрасов ловко объезжал попутный транспорт, наращивал обороты. Врубил сирену, чтобы игнорировать светофоры.

– Теперь прокатимся с ветерком, – капитан хищно оскалился.

– Без фанатизма, Виктор Алексеевич, – предупредил Кольцов. – Живых людей все же везешь.

Поступил новый сигнал – теперь с истеричным надрывом. Напротив рынка машину пытались остановить вооруженные инспекторы. Водитель вроде бы смирился, начал притормаживать, смещаться к обочине. А когда гаишники направились к машине, вдруг резко рванул – инспектор лишь чудом успел отскочить. Опять провозились, бросились в погоню с опозданием.

Чертыхаясь, Некрасов повел машину по какой-то убогой, но совершенно пустой улочке, несколько раз сворачивал. Мелькали гаражи, небольшие промышленные предприятия. Капитан отлично знал город. «Волга» выскочила на шоссе в тот момент, когда Штейнберг уже проехал, а гаишники еще не подтянулись. Вновь взревела сирена. Шарахнулся, как от чумы, вяло ползущий «Запорожец».

– Считай, зажали его, – торжествующе объявил Некрасов, включая повышенную передачу.