|
В слоге “САН” не было ничего общего с “34”. С другой стороны, трудно было найти слово, до такой степени родственное главному числу Степиной судьбы. Но понять этого не смог бы даже самый проницательный недоброжелатель, и тайна оставалась тайной. Так родился “Санбанк”. Под название подобралось и поле деятельности. Естественным образом им оказались проекты, связанные с санитарией и городской канализацией. Над Степой посмеивались друзья и знакомые из банков, названия которых напоминали об оазисах в знойных пустынях или тропических орхидеях, питающихся жуками и мухами. Но Степа не обижался - от романтических имен, которыми его однокурсники награждали свои детища, за версту тянуло статьей и пулей. Было ясно, что долго они существовать не будут. А вот “Санбанк” был чем-то настолько унылым и никому не нужным - а значит, никому и не мешающим, - что это название (“несколько пованивающее имя”, как выразился один эстетствующий таблоид) оказалось отличным камуфляжем. Многие сразу оценили, насколько спокойнее проводить серьезные операции через контору, которая ассоциируется с санитарным делом, чем иметь дело с каким- нибудь “Гламур-банком” или “Бонн-банком”. Меньше гламура, зато меньше головной бони. Его бизнес рос и расцветал, словно гадкий утенок из сказки Андерсена, который незаметно превращался в лебедя. Этому помогла элементарная имиджевая операция - незадолго до кризиса девяносто восьмого года Степа перевел имя банка на английский как “Sun Bank”. Когда эти слова засверкали рядом с русским названием на всех документах, стало казаться, что банк с самого начала имел отношение не столько к отечественной санитарии, сколько к англоязычному солнцу свободного мира, и “Санбанк” - просто русская транскрипция его настоящего имени. Не имея на это никаких прав, Степино детище стало восприниматься как ответвление сразу всех западных корпораций, в название которых входит слово “Sun”. Степа сознательно сыграл на этом, содрав эмблему банка с логотипа “Sun Microsystems”. Получилось похоже, только на месте стилизованных букв “s”, “u” и “п” стояли цифры “3” и “4”, настолько измененные художником, что непосвященный наблюдатель видел в них геометрический узор. Тех, кто помнил, с чего начиналось Степино дело, оставалось вокруг все меньше и меньше - да Степа и не особо за них держался. Бизнес он вел так же, как во время торговли компьютерами. Разница была в том, что вместо коробок с надписью “fragile”<Хрупкий груз.> теперь отгружались и загружались огромные суммы денег, и происходило это не в области видимых и ощутимых предметов, а в смутном измерении электромагнитных зарядов и электрических цепей, про которое Степа мало что понимал. |
