|
- Ну как на такого парня злиться. Правильно сказал русский классик, “быть можно дельным человеком, ни разу срока не мотав”. - Там не так, - сказал майор связи. - Там кончается “ни разу зону не топтав”. Возникла пауза. Степа заметил, что у него почти полностью восстановился слух. Он слышал доносящийся с улицы шум машин. Детский голос прокричал “Дура! Не хочу!”. Где-то далеко-далеко гудел самолет. - Ну что, простим на первый раз? - спросил наконец Лебедкин. Майор почесал голову. - Простим, - сказал он. - Если перестанет терроризмом заниматься. - Слышал, Степан Аркадьевич? - строго глянул на Степу Лебедкин. - Чтоб больше никакого терроризма у нас не было. Я не шучу. - Понимаю, - скромно сказал Степа. - Постараюсь. Научите жить по- новому. - Встречаться будем раз в месяц, - сказал Лебедкин. - Как говорил государь Александр Павлович, при мне все будет как при бабушке. А как при бабушке было, я видел в дырочку, хе-хе-хе-хе... Так что расслабься, Степан Аркадьевич, расслабься. Business as usual. Я, как тебя увидел, сразу понял, что ты к этим говнюкам никакого отношения не имеешь. Так что, если проблемы будут, с законом или наоборот, звони. Вот мой мобильный. Лебедкин уронил на стол маленькую карточку. - Вроде все у нас? - спросил он дружелюбно. Степа кивнул. Лебедкин взял папку, из которой перед этим вынырнула спутниковая фотография, и вынул из нее другой лист. - Тогда подпиши, - сказал он, кладя его перед Степой. - Чтобы я в арбитраж мог пойти в случае чего, хе-хе-хе-хе... Степа поглядел на стол. Перед ним лежал гербовый бланк с коротким печатным текстом: Меморандум о намерениях Я, Михайлов Степан Аркадьевич, все понял. Подпись: Степа хотел было спросить, каким образом у Лебедкина оказался с собой лист с его впечатанным именем, если он действительно не приглашал его на встречу. Но он не задал вопроса. Отчасти потому, что не хотел лишний раз услышать странный смех капитана. А отчасти потому, что такой поступок вошел бы в противоречие с духом меморандума о намерениях, показывая, что он чего-то до сих пор не понял. А ясно было все. Он вздохнул, поглядел на стойку, где так и стояла лаковая лодка (отчего-то показавшаяся похожей на чеченскую погребальную ладью), и вынул из кармана перьевой “Mont-blanc”. 34 Бойня в “Якитории” наполнила Степину душу ужасом и омерзением, которые любой нормальный человек испытывает от близости насильственной смерти. Несмотря на это, он вынырнул из кровавой купели полный сил и оптимизма. Причина была простой: смена крыши произошла третьего апреля, то есть третьего числа четвертого месяца. Яснее число “34”, наверно, не могло себя явить, разве что воплотиться в мессии с тремя ногами и четырьмя руками. |
