На какое-то время радость материнства победила симптомы булимии, мучившей Диану целый год. На третий день после рождения Уильяма к ней в Кексингтонский дворец приехала Кэролин Бартоломью, которая впоследствии рассказывала: «От нее веяло счастьем и удовлетворением. Диана была преисполнена гордости и за себя, и за ребенка». Это настроение передалось и ее мужу. К немалому удивлению старых знакомых, Чарльз был готов часами нянчиться с новорожденным. Один из служащих принца вспоминает их разговор как-то вечером в пятницу: «Я хотел было кое-что вскопать, — сказал Чарльз, — но земля такая твердая, что не воткнешь лопату. Лучше заняться пеленками и подгузниками». Ходили слухи, что принц даже отменяет деловые встречи ради того, чтобы больше времени проводить с семьей, что он сам купает малыша, что подросший Уильям швырнул в унитаз туфли отца.

Однако из Кенсингтонского дворца просачивались не только добрые вести. Рассказывали, что Диана страдает нервным истощением, и принц сильно озабочен состоянием ее здоровья. Более того, Диану упрекали в том, что она слишком уж прибрала мужа к рукам и оказывает все большее влияние на его друзей и служащих. На деле у принцессы возобновились симптомы булимии с тяжелой формой послеродовой депрессии. Это было закономерно: ее физические силы были подорваны болезнью, и бурные события последнего года до предела расшатали нервную систему.

Трудные роды и наступившая следом психическая реакция давали себя знать. Если раньше Диане удавалось как-то бороться с терзавшими ее подозрениями насчет Камиллы Паркер-Боулз, то теперь она буквально места себе не находила от ревности. Она впадала в панику и бросалась обзванивать знакомых, когда Чарльз не приходил домой в назначенное время; не могла сомкнуть глаз до утра, если он не ночевал дома. Один из друзей вспоминает, как принцесса звонила ему, разыскивая мужа, и по голосу было ясно, что она плачет. Однажды Диана случайно подслушала, как Чарльз, принимая ванну, с кем-то разговаривает по телефону. Ее повергли в отчаяние слова: «Что бы ни случилось, я всегда буду тебя любить».

Диана была раздражительна и плаксива, постоянно беспокоилась о ребенке. «Как там малыш, Барбара?» — то и дело теребила она няню. Свое собственное здоровье совсем запустила. К тому же в этот период ей было очень одиноко. С рождением сына общение с родственниками и друзьями свелось к минимуму. Что касается королевской родни, то с ними отношения еще более усложнились: теперь на Диану смотрели не только с озабоченностью, но и со страхом, приписывая ей вредное влияние на мужа. Родители Чарльза были крайне недовольны тем, что он в последнее время увлекся вегетарианством и решил отказаться от охоты и отстрела дичи. Королевскому семейству принадлежат обширные владения в Шотландии и в графстве Норфолк, и охота считается делом важным и полезным в хозяйстве. Родители опасались, как бы принц вовсе не потерял интерес к этим угодьям, и подозревали, что Диана приложила к этому руку. Как ни лестно было такое предположение, оно совсем не соответствовало реальному положению вещей.

Дела в молодой семье складывались таким образом, что Диана вообще не могла влиять на поведение мужа. Одно дело — выбирать галстуки и фасон рубашек и совсем другое — участвовать в принятии важных решений, как, в частности, об отказе от вековых традиций помещичьего уклада.