— Он нас прогонит, — уверенно сказала Гагарина. — После того, как мы его в раскоп ни за что, ни про что посадили, ей-богу, прогонит.

— Нас-то, может, и прогонит, а тебя нет! — ухмыльнулся двусмысленно Андрюшка. — Он тебя любит. Пошла бы да уговорила его стать нашим президентом. А потом мы бы устроили революцию и его свергли.

— Ага! Свергнешь ты его! У него двустволка есть, которую ты проворонил!

— А и правда, Гагарина, сходила бы ты… э-э… к нему! — погладил ее по плечу Мухин. — А то есть сильно охота.

Та ожесточенно отбросила его руку.

— Тебе надо, ты и иди! Я его терпеть не могу!

— Какая же ты все-таки…

Но Мухин не успел высказать своего мнения по поводу Гагариной.

— Давайте я пойду! — отважно предложила Санька. — Делать-то все равно нечего.

— Александра назначается уполномоченным послом! — захохотал бессердечный Андрюшка, которого, по всей видимости, трагизм положения так и не остепенил.

Благословляемая народом на подвиг во имя выживания человечества Санька чуть-чуть постояла, набираясь храбрости, а потом бесстрашно полезла в гору.

Костик ел рыбу. Сидел по-турецки на земле и подло трескал деликатесы, пока другие голодали.

— Привет, — сказала неуверенно Санька, приблизившись. — Приятного аппетита.

Костик поднял на нее бесстыжие глаза и заложил в рот еще один кусок.

— Феньк ю, - произнес он с набитым ртом. — Хочешь?

Есть хотелось сильно, но принимать подачки из Костиных рук… Да и вообще это все жутко унизительно! Санька уже открыла рот, чтобы гордо отказаться от угощения, но рот не послушался свою хозяйку и сказал:

— Хочу.

Костик широко ухмыльнулся.

— Ну тогда приземляйся и угощайся.

Ловко орудуя стибренной с кухни вилкой, он достал из чайника еще один кусок, выложил его на тарелку, тоже стибренную, и передал Саньке.

— На-ка вот, подкрепи организм!

Рыба оказалась жесткой, но все-таки вкусной. Обсосав крупную косточку, Санька воззрилась на своего спасителя.

— А что это мы едим?

Костик расхохотался каким-то совершенно неприличным смехом.

— Это акула катран, Морковка. И при этом совершенно несъедобная. Выползшие на лоб Санькины глаза донельзя смешили его. — Ее прибило к берегу вчерашним штормом и шибануло об камни. Я ее вон за теми скалами обнаружил.

Санька быстренько соображала.

— А на сколько может хватить этой акулы?

— Для одного человека при умелом хранении — дней на десять, а для двенадцати человек — на один день. Но сразу хочу сказать, что ваши гробокопатели не получат от меня ни кусочка. Разве что ты как пострадавшая в раскопе, да эта ваша краля Гагарина.

Санька сделала самое проникновенное выражение лица, на которое только была способна, и пошла в атаку на Костикову совесть. В течение десяти минут она в лицах и в действиях описывала ему, какие мучения будет претерпевать экспедиция, если он не придет ей на помощь. Городские юноши не в состоянии обеспечивать добычу еды, они просто не представляют как. А Костик, знающий море вдоль и поперек, просто обязан их спасти. Иначе его до конца дней будут преследовать во сне иссохшие трупики девяти взрослых, одного ребенка и одной Раисы. (Пудель Каша, как выяснилось на днях, оказался предателем и ренегатом и давно уже бегал к Костику подкрепляться).

Костик выслушал Санькину речь весьма внимательно. И даже поаплодировал ей, когда она наконец замолкла.

— Тебе бы на митингах правду-матку трудящимся рассказывать, — сказал он очень серьезно, — а то такой божий дар пропадает…

— Так ты поможешь нам? — с надеждой в сердце спросила Санька.