Вчера по этому поводу Михаил с Андреем даже тяпнули горилки, немного, так, за знакомство да за ремонт. Уходя, участковый протянул Ратникову полсотни — «на гвозди, да пива себе… ну и так, пацану — по мелочи».

— Что, Виталий, так рано поднялся-то? — выглянула с кухни хозяйка.

— Да, думаю, огляжусь тут.

— Ну, оглядывайся. К завтраку только ребятенка своего разбуди.

— Разбужу. Степанида Лукьяновна, а рынок тут далеко?

— Да не очень. Покажу — сходишь. Ты меня по отечеству-то не зови, говори просто — тетка Степанида… А рубаха-то на тебе хорошо сидит! И галифе… прям — генерал вылитый. Этот… Деголь иностранный.

Миша засмеялся:

— Скажете тоже — де Голль!

Рубашка, конечно, была старенькая, еще довоенная, но чистая, светло-голубая, а чтоб заплатки на локтях видны не были — Ратников рукава закатал. Защитного цвета брюки-галифе, конечно, к рубашке не очень-то шли… как, впрочем, и к коричневым босоножкам. Ну, тут уж не до жиру — что дали, то и взяли. Для Темки вон, вообще, тетка Степанида по соседям бегала — принесла выгоревшую майку да черные сатиновые трусы, они Артему ниже колен были. Даже панамку — и ту справили, вот только с обувью пока обломались. А с другой стороны — зачем нормальному советскому пацану летом обувь? И так, босиком побегает, чай не барчук какой.

Кстати, пора бы его будить уже.

Миша заглянул в сараюху:

— Эй, хватит дрыхнуть! Вставайте, корнет, нас ждут великие дела.

Позавтракав вареными яйцами (тетка Степанида держала кур), Ратников с Темой собрались на рынок.

— Во-он там, у старой водокачки, свернете, — напутствовала от калитки хозяйка. — Там здание будет кирпичное, красное — рыбозавод, так от него налево, а дальше спросите. Гвозди лучше на рынке купите, в сельмаге дорого.

Из дома напротив вдруг полилась музыка — кто-то выставил на подоконник патефон.

— А кукарач-ча, а кукарач-ча…

— Стремный какой плейер! — полюбопытничав, заценил Тема.

— Ты по чужим-то окнам взглядом не шарь — нехорошо это.

— Да ла-адно!

На колхозном рынке, несмотря на довольно-таки ранний, по Мишиным понятиям, час, народу было немало — покупатели, торговцы съестным, барахольщики… к последним Ратников и направился — поискать гвозди, да и так, глянуть хоть одним глазком — чем тут торгуют? А посмотреть было на что: чего тут только не продавали! В общем-то, конечно, дрянь: старые почерневшие самовары, кривоватые велосипедные колеса, какие-то жуткого вида штаны, старые галоши и даже — валенки, вот их-то Михаил никак не ожидал увидеть. Ухмыльнулся, скосив глаза на Артема:

— Может, валенки тебе купить?

— Лучше — крем-соду. Во-он в том ларьке продают, где и пиво.

— Погодь. Гвозди сначала купим.

Нужного размера гвозди отыскались быстро, с продавцом сошлись на червонце, и в придачу Ратников еще взял щеколду.

И застыл взглядом на патефонных пластиночках…

Продавец — интеллигентного вида дедок в довоенном пенсне и канотье с выгоревшей на солнце ленточкой — сразу же сделал стойку:

— Чего, дорогой товарищ, желаете?

— Так… смотрю просто.

— Вот, рекомендую — танцевальный оркестр Гарри Роя. Фирма «Одеон», качество гарантирует.

— Да какое с нашими патефонами качество!

— И не говорите, — испуганно оглянувшись по сторонам, продавец понизил голос.