-  Тебя долго ждать, неверный?! - повелительно рыкнул Алги-мурза, покачиваясь в седле.

    -  Заткнись, шею сверну, - не оборачиваясь, но четко и внятно ответил русский.

    -  Да как ты смеешь! - Татарин, одетый в толстый ватный, многократно простеганный, коричневый халат, схватился за саблю и двинулся вперед.

    Русский не дрогнул, с полным презрением к воину продолжая интересоваться только кобылой.

    -  Да я тебя! - Алги-мурза обнажил клинок.

    Русский задумчиво потрогал переднюю луку седла, заднюю, погладил тебеньки, недоверчиво попробовал на прочность стремена.

    -  В куски изрублю, собакам скормлю!

    -  И долго мне этого ждать? - Тирц внезапно выпрямился и повернулся к мурзе. - Ну?

    В этот момент Алги-мурза в полной мере осознал, что голова русского находится на том же уровне, что и у него, сидящего верхом. Что взгляд темных глаз мало отличается по холоду и глубине от взгляда отрубленной палачом головы. Одного этого взгляда вполне хватало, чтобы понять: убить такого человека невозможно. Он либо заговорен от смерти, либо уже мертв, но еще не знает об этом. Помнится, аравийские дервиши рассказывали истории про бродящих мертвецов…

    Вдобавок, русский закован в изрядно помятую кирасу, явно побывавшую не в одной переделке, а на поясе у него болтается меч, длиной превышающий половину его роста. И Алги-мурза всем своим нутром чувствовал желание неверного кого-нибудь этим мечом проткнуть.

    Татарин осторожно покосился на Кароки-мурзу, надеясь, что тот наконец-то остановит ссору, но бей Кара-Сова словно ничего и не замечал.

    -  Если бы мой господин не приказал доставить тебя к хану Девлету в целости и сохранности…

    -  О себе побеспокойся. - Русский моментально потерял интерес к воину, и тот облегченно перевел дух: кажется, никто его испуга не заметил, своего достоинства он не потерял, и в трусости его никто попрекать не станет. Хорошо, взятые с собой десять нукеров стоят у выезда на дорогу и не видели происходящего.

    -  И охранять его, пока я не отзову, - уже убирая саблю в ножны, услышал он сиплый голос мучимого одышкой Кароки-мурзы.

    Надеясь, что он ослышался, татарин повернулся к господину, но тот упрямо повторил:

    -  И ты будешь охранять его, пока я тебя не отзову.

    Наместник Балык-Каи вовсе не собирался поиздеваться над своим слугой, заставляя его находиться подле странного русского неизвестно сколько времени. Он просто понял, что Магистр и вправду постоянно норовит ввязаться в резню, и не хотел, чтобы тот погиб раньше, чем станет ясно, насколько осуществим его план.

    -  Его зовут Менги-стр, - на всякий случай добавил чиновник. Он достаточно ясно представлял, чем закончится дело, если Алги-мурза назовет охраняемого неверного «русским».

    Александр Тирц по прозвищу Магистр - которое, впрочем, уже начало меняться на турецкий манер, - закончил свой осмотр и поднял глаза на Кароки-мурзу:

    -  Если я встану в стремя, оно меня выдержит?

    -  Да.

    -  Может, мне лучше просто запрыгнуть в седло?

    -  Прыгай.

    -  А спина у лошади не сломается?

    -  Сделай хоть что-нибудь, и тогда мы узнаем.