|
.. Только мы-то знаем, среди своих слух прошел, Прошка под великим секретом проболтался Северьяну, Северьян спьяну рассказал Наденьке, а она уж понесла дальше, хоть и с оглядочкой... - Интересно, - сказал Лямпе. - А почему ты так уверена, что - от любви, да еще несчастной? Может, он казенные деньги спустил шулерам? - Ой, Леонид Карлович, какой вы, право... - грустно сказала подвыпившая Анюта. - Нету в вас романтичного, уж простите... Как же не от несчастной любви, когда она к нему каждую ночь шмыгала? Услужающие - они все видят... - Кто шмыгал? - спросил Лямпе, всем своим видом выказывая jp`imee недоверие, основанное на полном отрицании романтики. - А вот она. Из-за которой, соответственно... Один раз я ее сама видела, когда.., выходила от господина. Стройненькая, под вуалькой, а из-под вуальки волосы на плечи падают - роскошные, золотистые... Потом уж, когда того чиновника.., унесли, мы с Наденькой и Прошкой сидели в портерной. И Прошка божился, что она к покойному пять дней подряд ходила. Как только стемнеет - так и жди, сейчас по коридору проплывет, что королева... - Королева... - фыркнул Лямпе. - Может, это просто-напросто была очередная дамочка из этих ваших, из благородных... - Я поначалу тоже так думала, - рассудительно оказала Анюта. - Только будь она из благородных, непременно шла бы с Ваней Тутушкиным. Такое у него железное правило. Нас, девиц, самих к господам посылают, а что до благородных - с ними в виде сопровождения был непременно Ваня. Так заведено, по-благородному, благопристойности ради. Ваня - он ведь как бы барин, солидный человек, бильярдную держит для лучшей публики в лучшей гостинице. Понимаете, Леонид Карлович? Не девица это вовсе в номер к господину идет, а солидный человек, Иван Федулыч Тутушкин со знакомой дамою делают визит знакомому приезжему. Потом, понятно, Ваня из номера выскальзывает тихой рыбкой, но приличия-то соблюдены, совсем даже великосветски. Ну, а когда время подойдет, Ваню через коридорного в номер зовут, он даму обратно провожает. Они ж, благородные, на ночь никогда не остаются, им домой надо, к батюшкам-матушкам да мужьям... Они и не припоздняются никогда. А она, Прошка говорит, каждый-всякий раз на ночь оставалась. Но шла без Вани. А будь она девица - мы б знали... Как у меня голова варит? - Сыщиком бы тебе быть, Анюта, - с уважением покивал Лямпе. - Вот я и говорю... По всем расчетам выходит, что у них была любовь. Теперь подумайте сами, Леонид Карлович, - ну с чего ж другого может молодой, красивый барин, в немалых, надо полагать, чинах вдруг взять да застрелиться? Особливо ежели известно, что его пять ночей подряд навещала изящная дама под вуалью? Что-то у них не сладилось, точно вам говорю. Она его, должно быть, безжалостно бросила, он и не вынес... - Ты романы читаешь, Анюта? - хмыкнул Лямпе. - А вот и читаю! Думаете, если девица, так и грамоте не знаю, книжку в руки не брала? Столько романов перечитала, что вам и не снилось. И "Принцессу в лохмотьях", и "Роковую любовь графа Астольфа", и "Знамение страсти", и даже стихотворный Пушкина, где помещик Аникин с Ленским стрелялись... Уж настоящую любовь сразу распознаю! - Что, и в ту ночь она была? - спросил Лямпе. - Когда он... Анюта вновь понизила голос до шепота: - Прошка клянется, что - была. |
