— Вы должны знать, Дип, что я тоже строю догадки. Может быть, мне и удастся чем-нибудь помочь вам, но только мне обязательно нужно быть поближе к тому месту, где вас прихлопнут.

— Опять за старое. Но из-за чего?

— Из-за вашего наследства.

Глава 3

Дождь припустился снова. Обычный мелкий, нудный, заплесневелый дождь Нью-Йорка, который как-то воздействует на вас, но как именно — вы затрудняетесь определить. От него поблескивают тротуары, а улицы принимают какую-то болезненную, нездоровую окраску.

Я остановился перед зданием столетней давности, которому в последние годы пытались придать более современный вид.

Над входной дверью были две таблички: старая, нарисованная от руки, и новая, неоновая. Но гласили они одно и то же — «Клуб «Рыцарей совы»».

Беннет, подумал я, всегда был несколько сентиментальным. Устарелый девиз, но он придерживался его до конца. Сначала «рыцари» и всегда только «рыцари». Никакого отклонения, никакого прогресса. Он был владельцем причудливо-прекрасных квартир и блестящих клубов, а в этом старинном здании находилась организация «рыцарей», и именно «совиных», то есть днем спящих, а ночью действующих.

Поначалу «рыцари» собирались в подвале, спустя некоторое время завладели первым этажом, затем вторым и, наконец, заняли весь громадный старый дом.

И теперь за тщательно задрапированными плотными шторами окнами «рыцари» собирались вновь. Король был убит, и они искали нового.

Но не напрасно ли они теряли время? Новый король ведь уже здесь. У входа.

Я поднялся по ступенькам и толкнул парадную дверь. Она открылась без обычного в прошлом визга и скрежета. В те старые дни за дверью стоял широкоплечий парень, которому следовало показать особый значок.

Лестница, ведущая на второй этаж, имела все тот же вид, что и раньше. В одном месте на перилах было нечто вроде скоса, сделанного ножом парнем по имени Бенни Крепт, убитым в следующую ночь. Наверху, у поворота, перила были отполированы до блеска прикосновением бесчисленных рук в течение многих и многих лет.

Я толкнул дверь ногой, и она распахнулась также без звука. За дверью на посту стоял парень, засунув руки в карманы и наблюдая за происходящим в просторном баре.

Здесь мало что изменилось. Правда, группу парней, сидевших на упаковочных ящиках и корзинах, сейчас сменила большая компания довольно солидных мужчин с круглыми животами и немалыми лысинами, и восседали они на мягких стульях и даже в креслах.

Однако выражение их лиц было, пожалуй, таким же, как и много лет назад. Усталое, безразличное, равнодушное.

За столом, возвышавшимся на подмостках, перед микрофоном важно сидел Бени Матик. Он возмужал, раздался вширь, но оставался все тем же Бени из Бруклина, тем же проворным дельцом, пробившимся через дюжину полицейских ловушек. Его даже ни разу не смогли арестовать.

Рядом с ним расположился Дикси. На его тощем лице с обвисшими щеками застыло выражение крайнего удивления тому, что он до сего времени жив и здоров. Булавка в его галстуке по виду стоила не меньше двухсот долларов и, по-видимому, еще большей стоимостью обладало кольцо на среднем пальце его левой руки.

Я стоял у двери, пока парень на посту, внимание которого было отвлечено происходившим собранием, не заметил меня. Он повернулся ко мне и, довольно глупо улыбаясь, спросил:

— У вас есть?

У меня не было карточки, какую все они теперь имели при себе. Выждав, когда парень с особым интересом приблизился ко мне, я закатал свой рукав так, чтобы он смог увидеть старое клеймо «К. О.», выжженное на моем запястье.

Выражение его лица сразу изменилось, что случалось и раньше со всеми молодыми членами клуба.