— Несколько раз я и вас избавлял от крюка, Дип.

— Да, это верно. И за это вы получили свой фунт мяса.

Подойдя к нему вплотную и взглянув на него сверху вниз, я добавил:

— Тогда я был много моложе.

— Вы были тогда зеленым юнцом.

— Да, но неплохим и крепким. Не припомните ли вы ночь, когда Ленни Собел готовил расправу над вами? Не припомните ли, кто и как спас вас тогда от верной пули в висок? Или от ножа того же Собела в другой раз?

— Хорошо. Вы были крепким и твердым.

— Не совсем так, старина. Вы знаете, чем я тогда был.

— Юным преступником.

— Это правильно. И вот теперь я действительно и крепкий, и твердый. Понимаете?

Профессиональная маска вновь затянула его лицо, и он подтвердил:

— Понимаю.

Оджи, стоявший боком у стола, изменил теперь свое положение и оказался лицом ко мне.

— Завещание Беннета у вас? — спросил я.

— Разумеется.

— Все в порядке?

— Я был его законным поверенным.

— Что там говорится?

— Там… гм…

Несколько секунд он напряженно всматривался в мое лицо, пытаясь определить степень моей заинтересованности, а затем сказал:

— Условно вы являетесь его наследником.

— Что за условия?

— Во-первых, вы должны прибыть сюда в течение двух недель после его смерти!

— Сегодня четвертый день.

— Совершенно верно. Второе условие заключается в том, что в случае его насильственной смерти вы должны удовлетворительно определить его убийцу.

— Умно.

— Он очень доверял вам, Дип.

— Там было слово «определить» или «отомстить»?

— Определить. Так или иначе, но мистер Беннет желал розыска убийцы, не больше. Остальное, подразумевалось, возлагалось на закон.

— Разумеется. Закон. Но у меня еще один вопрос, Вильс. Определить удовлетворительно для кого?

— Вы очень проницательны, Дип.

Он открыл один из ящиков своего стола и извлек оттуда газетный лист, который и протянул мне. Красным карандашом там было подчеркнуто два столбика. Это была страница из широко распространенной газеты «Аптаун Спикинг», а статейка принадлежала перу Роска Тейта. Статейка была мне знакома, и я не имел никакого желания вновь перечитывать этот сгусток человеческой ненависти, превращенный в печатный оттиск. Роска Тейта переполняла ненависть к трем людям на свете — ко мне, к Беннету, и к самому себе.

— Для него? Я должен доказать Роску?

— Не обязательно. Просто «определить».

В уголках рта Бэттена обозначилась лукавая усмешка, и он добавил:

— Это не так-то легко. Вы сами понимаете. Полиция ничего сделать не смогла. Никаких следов и даже никаких правдоподобных версий. Вот, разве, Роск…

— Он достаточно сильно ненавидит меня.

Улыбка на лице Бэттена стала гораздо шире.

— На то у него есть соображения.

Я быстро взглянул на Бэттена, и он докончил:

— Роск думает, что это сделали вы, Дип.

— Странная степень глупости.

— Повторяю, у него свои соображения.

— Продолжайте.

— Дело Беннета значительно, и оно процветало. Двадцать лет вас здесь не было, но вы вполне могли быть осведомлены о положении всех дел Беннета. Никто, кроме вас, исключая, разумеется, закон, не знал завещания Беннета.