Лондон не хотел видеть у руля Франции открыто проамериканских лидеров, он всегда поддерживал националистические элементы, выступавшие в защиту колониальной империи - англичане боялись распада своей империи. Но английская помощь поступала в скрытой или полуприкрытой форме. Расположением Вашингтона кабинет Черчилля дорожил как ничем более, и когда требовалось открытое противодействие американской политике (как в данном случае), Даунинг-стрит отступал. ("Всегда, - вскричал в раздражении Черчилль, - когда нужно будет выбирать между открытым морем и континентом (имелись в виду США и Европа. - А. У.), я выберу открытое море!")

Ныне достаточно ясно, что президент Рузвельт в середине 1944 года думал уже не столько о проблеме сокрушения Германии (он уже знал, что опасаться победы Германии в атомной гонке не стоит), сколько о мире будущего, для которого и предназначалось сверхоружие. Станет ли оно гарантом новой мировой американской системы? Президент начал склоняться к мнению, что может. Те, кто захотели бы противостоять Америке, получали атомное предупреждение. Как пишет об этом времени американский историк Дж. Бирнс, "Россия, а не Германия, становилась теперь проблемой. Антигитлеровская коалиция подпадала теперь под новое напряжение".

В конце августа 1944 года военный министр Стимсон, кодируя атомное оружие как С-1, заносит впечатление о беседе с Рузвельтом: "Необходимо вернуть Россию в лоно христианской цивилизации... Возможное использование С-1 будет содействовать этому".

Промышленный рост Америки способствовал самоуверенности и эйфории. Летом 1944 года Рузвельт на встрече с печатью большого бизнеса припомнил время, когда все посчитали фантастической поставленную им цель производить 50 тысяч самолетов в год. "Ныне мы производим сто тысяч самолетов в год и мы продолжаем наращивать производство, мы продолжаем бить все рекорды".

Напомним, что немцам для успешного блицкрига на Западном фронте понадобилось в мае 1940 года 3 тысячи самолетов, две с половиной тысячи танков, 10 тысяч артиллерийских орудий и четыре тысячи грузовиков. За последующее пятилетие американцы произвели 300 тысяч самолетов, 100 тысяч танков, 372 тысячи артиллерийских орудий, два с половиной миллиона грузовиков, 87 тысяч военных кораблей, 20 миллионов автоматов и винтовок. Германское руководство могло бы повторить слова фельдмаршала Гинденбурга, сказанные по поводу американского военного производства в 1918 году: "Они поняли природу войны".

В период, когда германские подводные лодки топили суда общим водоизмещением 700 тысяч тонн ежемесячно, американцы дали одно из самых блестящих доказательств своего технического гения. Применив стандартизацию производства, они в 1944 году стали закладывать на верфях новые военные корабли каждую неделю. За первые 212 дней 1945 года было построено 247 кораблей. Американская индустрия показала чудеса эффективности. Военное ведомство запросило, нельзя ли перенести эту практику на производство самолетов. Специалисты, конечно же, сказали, что невозможно. Но "отец" конвейерного производства судов Кайзер вступил в долю с равным по предприимчивости партнером - Г. Хьюзом, и с конвейера пошли самолеты, среди которых сразу же выделились Б-17 ("Летающие крепости"). Это было то, с чем "не могли совладать молитвы японского императора, риторика Муссолини и производственный гений Альберта Шпеера", - пишет У. Манчестер.

Между 1941 и 1945 годами промышленное производство в США выросло на 90 процентов. И это на фоне экономических лишений остального мира.

Росла не только мощь США, но и их благосостояние. Доход, на душу населения увеличился с 1 тысячи долларов в год в 1940 году до 1300 долларов в год четырьмя годами позже. В США никогда не было столько занятых рабочих рук. Безработица, остававшаяся наследием "великой депрессии", "рассосалась": число безработных сократилось за указанные четыре года с 9 миллионов человек до 670 тысяч.