– Что ж, давай поиграем! – взревел босс.

Закрывшись щитом, перегородившим к нему путь, Аваддон ударил по земле руками. Пол ушел из-под ног, зашевелился, выгнулся огромными буграми, из которых, словно птенцы из яиц, проклюнулись пятиметровые копии рук-щупалец, повернули ко мне ладони с глазом посередине, бросились, будто атакующие змеи. Уклониться от них в обычном состоянии было невозможно, но в вовремя вернувшемся убыстрении – проще некуда. Руки накрыли то место, где я лежал, скрючили пальцы, заскребли по камню и, никого не обнаружив, втянулись – развороченный пол разровнялся. Главным было – сохранять спокойствие, когда босс выбивал меня из Ясности своим Эхом Чистилища.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вскоре Аваддон показал другую способность – Бесовское пламя – отклонившись назад, выдохнул зеленоватый кислотный пар. Впервые попав в облако, я едва не погиб. Потом сообразил: поза босса предупреждала о том, что он собирается сделать, и у меня оставалось около секунды, чтобы уйти в безопасную зону и атаковать самому. Проблема была в другом – в облаке смертоносного газа появлялось тринадцать мелких бесов, усиливающихся с каждой секундой. Дохли они с пары Молотов, но давить мобов надо было, пока они еще маленькие.

Также Аваддон запускал Струи Хаоса. Я лавировал между ними в Ясности, а раскаленный воздух от них не наносил мне ощутимого урона из-за использованной награды – Адской стойкости. Под действием Устойчивости цифры урона от Струй Хаоса были мизерными.

Когда жизнь босса скатилась до 75%, он налился слепящим светом и вспыхнул ярко-белым огнем. От Дыхания Преисподней (-9% очков жизни ежесекундно в течение 10 секунд) вся пещера превратилась в доменную печь, жаром мне сожгло экипировку, но я выжил благодаря все той же Адской стойкости, снизившей урон до терпимых значений.

Ослепнув, я не мог драться, пламя вокруг, казалось, материализовалось и давило со всех сторон. Не в силах устоять, я упал и скрючился в позе младенца. Именно тогда подумал, что десяти секунд в центре ядерного взрыва без Адской стойкости союзники точно бы не пережили. Так я успокаивал совесть, пока босс кастовал.

Я и сам теперь держался только благодаря Комбо. Свойство Похищение жизни, повешенное на прием еще в песочнице, переводило часть нанесенного урона в очки жизни, и это спасало.

Я снижал жизнь босса до 50% минут десять, но, по ощущениям, прошло полдня! А все из-за того, что я берег дух, давая ему немного восполниться между контратаками. Под конец второй фазы боя Аваддон еще раз врубил Безволие, и мне снова пришлось грызть монету, чтобы снять дебаф.

– Не думал, что пригодится… – задумчиво проговорил босс, представ в другом образе.

Это был все тот же Аваддон, но под гуманоидным обличьем проступило демоническое: ноздри вывернулись, голова будто распалась на две части – прорезалась пасть, первый ряд зубов теперь напоминал частокол клыков, второй – цепочку тонких игл. Тело раздалось вширь, прибавило в размерах, обросло пластинами из Искаженного адамантита.

– В моих жилах течет четверть бесовской крови, смертный. Посмотрим, что ты скажешь на это!

Полыхнув Дыханием Преисподней, чтобы я не расслаблялся, Аваддон исторгнул жидкое Пламя одержимости. Из области, залитой синим огнем, я выскочил, но все равно получил дебаф:

Одержимость 1 уровня

Вы получаете на 15% больше демонического урона.

И без того вымотанный напряженным боем, я чуть не отчаялся, ведь любая ошибка могла привести к полному поражению! Летая и уклоняясь от атак Аваддона, ускорившихся в разы, я готовился в любой момент активировать Ясность, чтобы выскочить из Пламени одержимости, если вдруг босс соберется снова его выдохнуть.