Смерть принесла облегчение. Мои глаза к тому моменту уже лопнули, выдавленные из расплющенного черепа. Все погрузилось во тьму еще раньше, теперь же мне стало легко. «Наконец-то все кончилось», – думал я, больше не чувствуя адской боли.

Вы мертвы.

До перерождения 9… 8…

Во мне теплилась надежда, что я выживу, но слабая. Не верилось, что Вторая жизнь способна обмануть механику финального босса, который, если убивал, то окончательно.

До перерождения 5… 4…

И все же наличие таймера вселяло надежду. Ведь его видят только те, кто еще в игре! Убитые Аваддоном говорили, что их просто сразу выкидывало в реал!

До перерождения 2… 1…

Вторая жизнь! Вам удалось ускользнуть от смерти!

Желаете воскреснуть на месте гибели или в привязанной точке возрождения «Погост Окаянной бреши»?

– Упорная душа! – услышал я, ожив. – Не хочет расставаться с телом!

Демон ярился, плоть, покрывшая стены, пол и потолок набухла и ходила ходуном.

– Что?! – раздался его удивленный вопль.

– Вот что!

Ликуя, я ушел в Ясность и врубил полную мельницу Комбо! Я как пулемет строчил Молотами и Пинками, усиленными Когтем, плоть под моими ударами вздрагивала, медленно пыталась отползти. Выстрелившие в меня руки с растопыренными пальцами, казалось, застыли в полете; слишком медленные, они ничего не могли сделать.

Пространство завибрировало, загудело, но в Ясности я не слышал вопля агонии демона и лупил склизкую демоническую плоть под ногами до тех пор, пока у босса не осталось менее 0,1% жизни – около полумиллиона.

Не выходя из убыстрения, я метнулся к вратам и заставил союзников воскреснуть.

Хеллфиш подал голос первым:

– Скиф, твою мать!

– Босс повсюду! – заорал я. – Меньше процента! Мочите гада!

Народ вокруг зашумел, удивленно загомонил – не до всех дошло, что происходит.

– Валим босса! Скиф, принимай! – сориентировался Кетцаль, приглашая меня в рейд.

Я вошел в группу, и жизнь босса пропорционально повысилась до девяти миллионов – плевое дело! Тем более под защитой Последнего вздоха Окаянной бреши (−90% от входящего урона на 10 секунд)! Активировав последнюю награду, я заорал:

– Что стоим?! Аваддон сам себя не убьет!

Бойцы вступили в бой, а вот ремесленники, не понимая, что происходит, хлопали глазами, и тогда Хеллфиш, рыча и выкрикивая команды, надавал им увесистых подзатыльников. Крафтеры врубились, в чем дело, и атаковали демонические наросты. Цветик рванул с саблями к отросшей руке Аваддона и пустился в боевой пляс, не забывая зачитывать духоподъемные стихи.

– Где босс? – пискнул Мейстер.

– Везде! – рявкнул Кетцаль.

Оскалившись, ювелир сел и начал уничтожать у себя под ногами демоническую плоть, извергающую фонтаны бурой дымящейся крови. Бумеранг Нобу впился в стену, вернулся, и кулинар метнул его снова. Рейнджи стреляли куда придется, нанося боссу ощутимый урон. Милишники заработали клинками – во все стороны полетели ошметки склизкой плоти. Воздух вскипел от магии Кары, Мари и Диона. Уши заложило взрывами бомб Джокера. Ана с пронзительным криком метала в живую стену призрачные копья. Даже хилеры забыли о прямых обязанностях, стремясь влиться в такой близкий успех уроном.

Выждав секунду, чтобы каждый ударил хотя бы по разу, я выдал полное Комбо, но босс выжил с тремя сотнями тысяч единиц и даже умудрился сразу двумя руками схватить огра Добряка и снести ему четверть жизни.