«Рианнон!» — с восторгом выдохнула я, вглядываясь в богиню, желая навсегда запомнить этот момент.

«Благословляю тебя, дитя Океана», — улыбнулась она.

Анновиран на мгновение стиснул мое запястье, словно прощаясь, слегка нагрелся, а потом вспыхнул ярким ослепительно-белым светом и вдруг пропал. Я взглянула на свою руку. На коже не осталось ни малейших следов того, что я столько времени носила на себе божественный артефакт.

Песня шелки звучала уже во всю мощь, теперь она напоминала рокот волн и вой ветра во время шторма. В ней слышались удары грома, шум ливня и треск ломающихся деревьев. И потому новый женский голос, отрывистый и хриплый, раздавшийся в моей голове, был естественным ее продолжением:

«Здравствуй, маленькая Мианель. Верни мне то, что украл человек!»

«Богиня войны!»

Прямо передо мной, видимый лишь внутренним зрением, вспыхивал и переливался багровым пламенем силуэт Бадб. От нее исходил жар пожарищ и запах крови. Богиня войны и смерти держала в руке огромный меч, а вторую протягивала ко мне, и я видела черного ворона, умостившегося на ее запястье. Ворон открыл глаза, похожие на два алеющих угля, и каркнул.

«Благословляю тебя, дитя Океана», — хрипло выдохнула богиня войны, и кольцо, сжимавшее мой палец, вспыхнуло на краткий миг, опаляя меня огнем, а потом исчезло, точно так же, как и браслет.

Богини забрали свои игрушки, принесшие в мир людей столько зла. Что ж, думаю, это к лучшему. Может теперь, оставшись без магии и божественных артефактов, люди научатся ценить каждый прожитый миг и беречь искру жизни.

Прядь за прядью шелки укладывали мои волосы вокруг головы под звуки древнего заклинания, а я ждала в напряжении, потому что знала — это еще не конец.

«Здравствуй, маленькая Мианель, — горным эхом пророкотал звучный бас в моей голове. — Я чувствую в тебе каплю собственной крови».

Это был Балор — темный бог, прародитель фоморов. Он казался мне огромным черным вихрем, верхушка которого растекалась по своду пещеры густым туманом.

«Шаарат отдала тебе мой подарок, — в громоподобном голосе бога слышались нотки удовлетворения. — Благословляю тебя, дитя Океана».

На моей груди вспыхнул синей звездочкой невидимый амулет, подаренный демоницей. И в то же мгновение внутри меня натянулась и зазвучала новая струна чистым серебряным звоном. Я почувствовала, как к глазам подступают слезы: первый раз за все это время пробудилась аура моего малыша.

Черный вихрь исчез, слившись с тенью. Песня шелки застыла на самой высокой ноте, а потом очень тихо, волна за волной, начала повторяться вновь. И с каждым ее звуком, с каждым голосом, вплетавшимся в мелодию, я все больше и больше чувствовала, как быстрее струится по венам кровь, как все легче и легче становится тело, как все ярче сияет аура, отзываясь на древний призыв.

«Здравствуй, маленькая Мианель», — услышала я голос, похожий на рокот волн.

Подчиняясь какому-то неведомому порыву, открыла глаза и обнаружила, что стою на скале, обвеваемая ветрами, а внизу, набегая на покрытый камнями берег, ревет бушующий океан. Темное грозовое небо блещет молниями, один за другим сотрясают воздух раскаты грома.

«Смотри, теперь это все твое».

Я оглянулась на голос. Мананнан Мак Ллир — мой далекий предок, прародитель королевской ветви Луадов, стоял на волнах в образе седовласого мужчины в белом плаще друида. В руках он держал щит и копье, а вокруг него, вспенивая волны своими копытами, развевали гривы по ветру морские келпи.

«Проси, чего пожелаешь, маленькая Мианель», — пророкотал владыка Океана.

«Благословите меня!» — ответила я, твердо глядя ему в глаза. Вот он, момент истины, то, ради чего я пришла в тайный грот и села на трон морских королей.