Последнее время я исправно занимаюсь гимнастикой — у нас появились старосты, и лучше правил не нарушать. В колледже очень красивый, отделанный мрамором бассейн, дар одной из прежних учениц. Моя подруга по комнате, мисс Мак-Брайд, подарила мне купальный костюм, который ей узок, и я учусь плавать.

Вчера у нас на десерт было розовое мороженое. Для окраски кушаний мы употребляем только растительные краски. Анилиновых колледж не допускает, печется о нашем здоровье, а также — о красоте.

Погода последнее время прекрасная — яркое солнце, синее небо или приятные метели. Мы с удовольствием ходим в аудитории и обратно; обратно — даже лучше.

Надеюсь, письмо это застанет Вас в добром здравии.

Сердечно преданная Вам Дж. Аббот.

24 апреля.

Дорогой дядя!

Снова пришла весна! Видели бы Вы, как у нас красиво! Все-таки, Вы бы могли приехать и полюбоваться. Мастер Джерви приезжал в прошлую пятницу, но он выбрал самое неподходящее время, мы трое бежали на станцию, чтобы не опоздать на поезд. Знаете, куда мы ехали? В Принстон, на танцевальный вечер и на футбольный матч. Я не спросила Вас, могу ли я поехать, ведь Ваш секретарь ответил бы: «Нет». Но у нас все было в порядке: нас отпустили, а там с нами была миссис Мак-Брайд. Мы очень хорошо провели время, но опускаю подробности — их слишком много и они довольно сложные.

Суббота.

Мы встали затемно. Ночной сторож разбудил нас, шестерых девочек, мы сварили кофе в кастрюле (Вы никогда не видели столько гущи!) и отправились смотреть восход солнца за две мили от колледжа, на холм, где растет одинокое дерево. Пока мы взбирались на вершину, солнце чуть не опередило нас. А какими голодными вернулись мы к завтраку!

Что ж это, дядюшка, я так развосклицалась?

Думала я написать о зеленеющих почках, о новой дорожке на спортивной площадке, об отвратительном уроке биологии, который предстоит нам завтра, о новых каноэ, о Кэтрин Прентис, у которой воспаление легких, и об ангорской кошке, сбежавшей от Прекси и прожившей две недели в нашей столовой, пока горничная не донесла на нее, и о моих новых платьях — белом, розовом и голубом в горошек и о шляпе… но я просто засыпаю. Кажется, я постоянно ссылаюсь на это? Что ж, колледж — очень хлопотливое место, мы устаем к концу дня, особенно — когда день начинается с рассветом.

Любящая Вас Джуди.

15 мая.

Дорогой длинноногий дядюшка!

Как по-Вашему, прилично сесть в вагон и смотреть в одну точку, не замечая никого?

Сегодня очень красивая дама в очень красивом бархатном платье села в поезд и, без малейшего выражения на лице, сидела неподвижно пятнадцать минут, устремив взор на рекламу подтяжек. Мне кажется, просто невежливо не обращать ни на кого внимания, словно только ты и важен. Во всяком случае, такой человек много упускает. Пока она смотрела на дурацкую рекламу, я изучала лица, и мне было куда интереснее.

Погода у нас переменчивая. Когда я начала писать, шел дождь, теперь снова светит солнце. Мы с Салли идем играть в теннис, и нас освободили от гимнастики.

Через неделю.

Надо бы давно кончить это письмо, а я вот не кончила. Вы не обижаетесь? Право, я очень люблю писать Вам — так приятно, что у тебя есть какая-то семья! Сказать Вам? Вы — не единственный, кому я пишу. Есть еще двое!

Этой зимой я получала прекрасные длинные письма от мастера Джерви (конверты надписаны на машинке, так что Джулия не могла узнать почерк). Слыхали Вы что-нибудь подобное? И каждую неделю, приблизительно, приходят каракули из Принстона. Отвечаю я безотлагательно. Как видите, я, как другие девушки, получаю письма.

Писала ли я Вам, что меня приняли в Драматический клуб старших курсов? Это — очень изысканное общество, всего семьдесят пять человек.