— Вы думаете?

— Это вы мне внушили, Бертран.

— Я был справедлив в своем суждении?.. Когда я вижу ее сейчас, то не знаю, что ей сказать… Мне кажется, у нее есть десяток банальных фраз для меня и несколько историй для Сальвиати… Это раздражает.

— А вы помните, Бертран, тот день, когда Годен оперировал ее? На вас лица не было от страха… Мне даже жалко вас было… В то утро я постаралась быть выше обид: я сама три раза звонила на улицу Пиккини, справлялась о новостях… Она чувствовала себя нормально, и я принесла вам эту весть со словами: «Не тревожьтесь, дорогой!.. Это не очень серьезно».

— А я уже и забыл…

— Какая жалость!.. Это был мой самый благородный поступок в жизни, а он даже не запечатлелся в вашей памяти… Скажите мне, дорогой… а что вы хотели застрелиться, когда она сбежала с Сальвиати, вы тоже забыли?

— Если я этого не сделал, выходит, не так уж и хотел.

— Но вы подумывали об этом… Вы даже начали писать письмо, чтобы объяснить мне свое решение… Как-то, разбирая бумаги, вы дали его мне… Хотите взглянуть на него?

— Конечно, нет.

— Нет, нет… Вы его увидите… Послушайте хотя бы это: «Дорогая моя малышка, я знаю, что причиню вам ужасную боль. Прошу вас, простите меня. У меня нет больше мужества жить. Но перед тем, как задернуть занавес, я хочу объяснить вам то, чего вы, наверное, не поняли. Мне кажется, что я смягчу ваше горе, показав, что наше супружество всегда было далеким от того, что вы представляли себе…»

— Изабель, мне тяжело слушать это.

— А вы думаете, мне приятно было это читать?.. «Разгадка моего поведения, которое так часто должно было бы казаться вам странным, таилась в том, что, когда мы с вами встретились, я уже любил Беатрису де Солж. Почему я тогда домогался вас, очаровывал, почему женился? Потому что сама Беатриса только что вышла замуж, потому что я надеялся ее забыть, потому что в вас я находил нежность, которой она никогда не давала мне, наконец, потому, что мужчина — создание сложное, и я совершенно искренне верил…»

— Хватит, Изабель… Сожгите это письмо.

— Никогда ничего не жгу… Впрочем, это очень полезное письмо… полезное для нас обоих… чтобы пощадить вас, я пропущу две страницы, но вот это послушайте: «Вашей колоссальной ошибкой, Изабель (ведь в этой прискорбной истории есть доля и вашей вины), вашей самой большой ошибкой был ваш неразумный визит к Беатрисе, чтобы умолить ее разочаровать меня и вернуть вам мужа. В тот день, бедняжка моя Изабель, вы слишком преуспели. Вы вызвали у женщины, в глубине души очень доброй, угрызения совести. Вы отдалили ее от меня, но тем самым отдалили меня и от себя… После вашего визита, Изабель (визита, о котором я долгое время не знал, но догадывался по многим приметам), я почувствовал, что Беатриса избегает меня, что она переметнулась к Сальвиати. Вот из-за этого я собираюсь уйти из жизни».

— О, какой театральный и неприятный тон!..

— Это всего лишь черновой набросок, Бертран… Но я хочу, чтобы вы послушали еще последние строки: «Не сожалейте ни о чем. В любом случае моя жизнь завершена, я никогда не хотел доживать до старости. Примите это событие, как я сам, искренне. Вы еще будете любимы, Изабель, вы заслуживаете быть любимой. Простите меня за то, что я не сумел сделать вас счастливой. Я никогда не был создан для семейной жизни, но я по-настоящему был привязан к вам; возможно, если бы судьба позволила мне жить, это чувство становилось бы все сильнее. И еще одно: когда Беатриса вернется, одна или с Сальвиати, улыбнитесь ей любезно. А если…»

— Дайте мне взглянуть на этот листок… Неужели я вправду написал весь этот бред?

— Да, Бертран… Посмотрите сами…

— Как странно… Клянусь вам, я даже мысленно не могу вспомнить того мужчину, который думал о подобном: «Я никогда не хотел доживать до старости…» И вот я, дорогая Изабель, уже на пороге этой самой старости.