— Возможно, — согласилась Ирен. — Я бы никогда в это не поверила. Но раз ты говоришь…

Раймон по-прежнему посещал Мароля каждый вторник. Через полгода доктор сказал Ирен:

— Мне кажется, наш друг на верном пути.

— О, конечно! — ответила она. — Он преобразился совершенно невероятным образом. Знаете ли вы, что он становится властным, требовательным, придирчивым? Малыш Раймон, с которым я делала все, что хотела… Вы мне его возвращаете почти агрессивным.

— Разве не этого вы хотели? — спросил Мароль. — Мужчина по определению должен иметь толику агрессивности. Иначе жизнь его раздавит. Вы сами добились гораздо большего успеха, когда стали агрессивной.

— Да, — неохотно признала она. — Но есть границы, которые не следует переступать… Теперь мы с Раймоном порой конфликтуем… Вчера у нас вышла ссора, в которой он выглядел просто гнусно… кроме того, его агрессивность проявляется иногда в смешной форме. Раймон, само воплощение скромности, внезапно почувствовал себя неотразимым… Я не шучу: он полагает, что все женщины интересуются им, и он не стесняется волочиться за ними.

— Успешно?

— Не знаю, — сказала она. — Одновременно он стал очень скрытен.

После паузы она небрежно спросила:

— Вы с Одеттой по-прежнему берете его с собой?

— Что за вопрос! — с удивлением ответил Мароль. — Я бы предупредил вас… Нет, он получил необходимый импульс и обходится теперь собственными средствами… Впрочем, я считаю, что ему больше не нужна моя помощь. Я завершил его преображение, как вы и желали. Вам остается только довести дело до развязки.

— Развязки?

— Ну да! Брака.

— О! — воскликнула она. — Я вовсе не уверена, что выйду замуж за Раймона.

— Ирен, — сказал Мароль, — я не допущу, чтобы вы опять впали в сомнения. Нет, нет и нет!

Но она внезапно распрощалась с ним и ушла. Ее прежнее доверие к Маролю исчезло. Она-то знала, что Раймон и Одетта встречаются очень часто. Сначала Раймон сам признался в этом с гордостью, которая показалась ей трогательной и наивной. Тогда его свидания с мадам Мароль были вполне невинными — обеды в ресторанах Булонского леса, куда они заходили, чтобы выпить по стаканчику портвейна. Или же они катались в лодке по озеру. Потом он совершенно перестал упоминать Одетту в разговорах с Ирен, но она заметила, что ей достаются теперь не все его вечера, что он оправдывал какими-нибудь деловыми встречами. Наконец он исчез на весь уик-энд, и одна доброжелательная подруга оповестила Ирен, что встретила Одетту Мароль и Раймона Ламбер-Леклерка в некоем загадочном «постоялом дворе» в лесу — там обычно назначали друг другу свидания тайные парочки. «Так вот каков наш прославленный доктор! Вот наш всесильный человек, считающий всех нас куклами, которых он дергает за ниточки! Вот наш спаситель, улаживающий семейные конфликты. Собственная жена водит его за нос, наставляя ему рога с мальчишкой, которого он сам ей представил. И Мароль ничего не замечает!»

Это открытие потрясло Ирен. Ее сила зависела от Мароля. Увидев его смешным и одураченным, она не выдержала. В своем смятении она проговорилась Маролю и навела его на след. Он тоже все выяснил. Никаких сомнений. Жена стала любовницей его пациента. Когда он устроил Одетте допрос, та во всем призналась, сбежала из дома и поселилась в одном загородном доме недалеко от Камбре. Удар был так силен, что Маролю пришлось забросить свою работу и прибегнуть к помощи одного из своих коллег.

— Бедный Мароль! — сказал доктор Биа.