|
— Мы пришли, чтобы забрать дневник, — наконец сказал Том, — если вы не возражаете. Мы будем очень бережно с ним обращаться. — Возражаю? — Майра попыталась рассмеяться; получилось мрачно и горько. — Да я на коленях возблагодарила бы за это Бога, если бы у меня были силы снова подняться. Пожалуйста, возьмите его. Я умру счастливой, зная, что он в хороших руках. Она снова раскашлялась, на этот раз сильнее, с громкими влажными всхлипами. — У меня… забиты… все легкие. Она приложила руку к груди, между словами хватая ртом воздух. У Джейни упало сердце. Почему, ну почему они не приехали раньше? Припомнился разговор между ней и Томом, несколько месяцев назад, вскоре после их свадьбы: «Она могла бы жить здесь, с нами». «Ты же знаешь, она ни за что не бросит свои книги». «Пожалуйста, Том, я не смогу спокойно спать по ночам… она мне как мать». «Кто знает, с чем мы можем столкнуться по дороге? Не все умерли… там, снаружи». Его осторожность была вполне оправданна; это доказывала хотя бы сегодняшняя стычка с обитающими под мостом. Тем не менее их трудный спор все еще звенел в ушах Джейни. «Майра в полной изоляции, так что с ней наверняка все в порядке. Однако она одна, ей страшно и…» «Мы легкая жертва. И кроме того, ты должна быть особенно осторожна сейчас, учитывая твое положение». «Ничего со мной не случится, Том». — Мы будем беречь его как зеницу ока, Майра, — сказала Джейни. — Где он? — спросил Том. Кашель, казалось, вот-вот разорвет грудь хранительницы. — В… сейфе. — Она сделала движение рукой, показывая, чтобы они шли следом за ней. — Только держитесь… позади. — Скажите, где он, мы сами найдем. Больная женщина сумела сделать медленный вдох, не закашлявшись; это, казалось, прибавило ей сил. — Пожалуйста… Это счастье — знать, что я уйду, совершив напоследок mitzvah.[2] Она сделала новый жест, давая понять, чтобы Том и Джейни расступились. Когда она проходила между ними, Джейни с ужасом увидела, что сделала с Майрой болезнь. Хранительница всегда была худенькой, но сейчас выглядела до предела истощенной; обтягивающая кости кожа потемнела и сморщилась. Она повела их в дальний конец коридора, в офисные помещения, где сейчас не было ни мебели, ни оборудования. Когда-то здесь толпились весело болтающие дети — покинуть «тюремные» стены школы им всегда было в радость, неважно по какому поводу. Сейчас, в отсутствие смеха, жизненной энергии и прежней коллекции, Хранилище еврейских книг выглядело пустым, заброшенным местом. Майра с трудом заставляла себя идти вперед; казалось, цель придает ей сил, и на мгновение в голосе старой женщины Джейни уловила отзвуки ее легендарной отваги. — Долгое время я никого не подпускала сюда, — рассказывала Майра по пути. — Была совсем одна. Прямо как во времена молодости, в Израиле. — Она остановилась, и снова стало видно, насколько она немощна. — Но в конце концов они проникли сюда. Четверо. Мальчишки фактически. Меня не было всего несколько минут. Я так долго находилась в одиночестве, что просто умирала от желания услышать птичий щебет и голос ветра. Поленилась — всего один раз — и оставила дверь незапертой. Они, надо думать, следили откуда-то. Тут же ворвались внутрь и… — Она остановилась и оперлась рукой о стену, отдыхая. |
