— Это рок. Я Уорфилд, и мне суждено терять тех, кого я люблю. Мой отец тоже был известным бизнесменом, мать Каролины — бабушка Элисон — была знаменитой актрисой. Мы всегда платили и платим за богатство и успех горькими страданиями... Кроме того, мою семью постоянно преследуют журналисты. Я удивлен, что еще ни один репортер не пришел ко мне выяснять обстоятельства случившегося: «Виновата ли в этом няня девочки?», «Что вы собираетесь предпринять?» и так далее и тому подобное... Это просто отвратительно!

Эрин потупилась.

— Джаред, я хочу признаться тебе кое в чем... Прости, но я пришла сюда, чтобы взять у тебя интервью...

Ярость захлестнула его.

— Я доверял тебе... Как ты могла?!

— Прошу, не волнуйся так. Я передумала, клянусь...

Джаред подозрительно сощурился.

— Как ты узнала, что моя малышка оказалась в больнице? Опять шпионила?

— Нет. Этим утром мой босс получил анонимное письмо, из которого все и узнал, а меня он отправил сюда за подробностями...

Несмотря на искренний тон Эрин, Джаред все еще не верил ей, а вернее, не хотел верить.

— Погоди минутку. Если я правильно понял, ты рассчитывала, что я опять проявлю слабость и тебе удастся в промежутках между поцелуями выяснить нужную информацию?

Эрин была оскорблена этим предположением и поэтому даже не пыталась оправдываться. Но Джаред воспринял ее молчание несколько иначе.

— Ты ничем не лучше всех остальных назойливых журналистов! Вам нужна только грязная сенсация, и больше ничего!

— Обратите внимание, мистер Уорфилд, — едко заметила Эрин, — я ничего не записываю... Моя совесть чиста! А если вам нужны доказательства... — она достала из сумочки диктофон и чистые листы бумаги и протянула ему. — Возьмите это!

Крайне удивленный ее поступком, Джаред машинально послушался и задал глупый вопрос:

— Почему ты ничего не записывала?

Эрин пожала плечами и уже спокойно ответила:

— Ты относился ко мне как... к другу, и я просто не могу предать нашу дружбу. Кроме того, я уже пообещала тебе не вмешиваться в твою личную жизнь... И даже если босс устроит мне выговор, я не стану брать это интервью, потому что не хочу причинить боль ни тебе, ни твоей дочери...

Джаред никак не ожидал такого откровенного ответа и потому совершенно растерялся: он стал нервно расхаживать по коридору, избегая смотреть на нее. Эрин не рассказала своему боссу об Элисон, хотя могла бы! Это вполне доказывает искренность ее слов! Ты не должен упустить этот шанс помириться с ней, Джаред. Другой возможности может не представиться.

Наконец он повернулся к ней и сказал:

— Прости, что незаслуженно оскорбил тебя...

— Ты можешь доверять мне, Джаред, — улыбнулась Эрин. — Клянусь, я не напишу ни слова из того, что ты мне рассказал, ни сейчас, ни в будущем...

— Спасибо. Я хочу показать, как ценю твою доброту и честность... — с этими словами он быстро подошел к ней и поцеловал.

Поцелуй примирения — самый сладостный поцелуй из всех! Эрин и Джаред получили прекрасную возможность убедиться в этом. Она пылко прижимала его к себе, распаляя вспыхнувшую в нем страсть, а он дарил ей неземное наслаждение.

— Эрин... — хрипло прошептал он, отрываясь от ее жарких, чувственных, удивительно нежных губ. — Элисон, наверное, уже проснулась. Знаешь, лечащий врач разрешил мне привозить ее сюда на амбулаторное лечение. Хочешь познакомиться с моей малышкой?

Несколько секунд Эрин молча смотрела на него — и вдруг ее лицо озарилось счастливой улыбкой! Не веселой или радостной, а именно счастливой улыбкой.

— И ты еще спрашиваешь! — воскликнула Эрин, обнимая его.