|
) Я постоянно прочитывал раздел «Ответы читателям», и поелику начальное мое образование было порядком запущено (в нежном возрасте, девяти лет от роду, меня, как водится в нашем деле, подняли со школьной скамьи и засадили обучаться на овечьей голове, прежде чем допустить до человечьей), — так вот, стало быть, раз уж мое образование по части классических наук малость пострадало, я, признаюсь, почерпнул уйму всяких мудреных сведений из этого кладезя знаний, — уж, во всяком случае, достаточно, чтобы не спасовать по части учености ни перед одним из знатных господ, вхожих к нам в дом. Так вот, однажды в апреле я вычитал в разделе «Ответы читателям» следующее:
Аутомодону. — Нам неизвестен точный возраст мистера Бейкера из театра Ковент-Гарден. Мы не знаем также, связан ли сей сын Феспида узами брака. Утке с зеленым горошком. — Поясняем: когда А. ставит ладью на поле офицера Б., а Б. при этом уходит на два поля своей королевской пешкой и делает шах королеве, ничто не препятствует королеве Б. взять пешку А., если Б. сочтет это целесообразным. Ф. Л. С. — Мы неоднократно отвечали на вопрос о мадам Вестрис: ее девичья фамилия Берталоцци, а замужем она за сыном Чарльза Мэтьюса, знаменитого комического актера. Честная игра. — Лучшим игроком-любителем в бильярд и экарте является Коукс-Таггеридж-Коукс, эск. (Портленд-Плейс и Таггериджвиль). Знаток бильярда Джонатан может из ста партий выиграть у Коукса только две. В карточной игре Коуксу вообще нет равных. Verbum sat . «Сципион американский» — болван. Я прочитал вслух касающиеся меня строки графу и Хламсброду, и оба они диву давались, каким образом до редактора столь влиятельной газеты дошли эти сведения; и тут же решили, что барон, все еще так глупо кичившийся своей игрой, будет донельзя раздосадован моим успехом. Когда барону прочитали корреспонденцию, он и впрямь рассвирепел. — Это есть столы, — вскричал он. — Столы (или, как он выговаривал, «здолы»). — Поезжайт Лондон, пробовайт аспидный стол, и я вас буду обыграйт. Мы оглушительно расхохотались, а потом в конце концов порешили, — отчего ж не потрафить его сиятельству? — что я сыграю с ним на аспидном столе или на любых других по его выбору. — Ошень гут, хорошо, — сказал он. — Я живет у Абеднего, на Квадранте. Его здолы хороши. Будем играйт там, если вы согласен. Я ответил, что согласен, и мы условились как-нибудь в субботний вечерок, когда Джемми бывает в опере, поехать к барону, — пусть попытает счастья. Так мы и сделали. Маленький барон закатил нам отличный ужин, шампуни — море разливанное, и я пил, не отказывался; за ужином мы много шутили и веселились, а потом спустились в бильярдную. — Неужели это шам миштер Кокш, жнаменитейший игрок? — прошамкал мистер Абеднего. В комнате, кроме него, находились два его единоверца и несколько знатных иностранцев, грязных, усыпанных табаком, заросших щетиной, как оно иностранцам и положено. — Неужели это миштер Кокш? Видеть ваш — большая чешть, я нашлышан о вашей игре. — Полно, полно, — говорю я (голова-то у меня осталась ясная, все смекаю). — Знаем эти штучки. Меня вам на крючок не подцепить. — Да, шорт побраль, эта рибка не для тебя, — подхватил граф Мазилó. — Отлишно! Ха-ха-ха! — фыркнул барон. — Поймайт на крюшок! Lieber Himmel может, и меня в придачу? Хо-хо! Игра началась. — Ставлю пять против четырех на Коукса! — завопил граф. — Идет! — ответил другой джентльмен. — По двадцать пять фунтов? — предложил граф, — Идет! — согласился джентльмен. |
