|
«Фредди нужно принять Иисуса в своём сердце, Иисус его спасёт», — заверяла она меня. У Олимпии была своя собственная церковь, расположенная на западе города, куда она пригласила меня на ночную службу, однако я объяснила, что в это время я на работеи к тому же мой шеф крайне требователен и строг. «Тогда пошли в воскресенье, детка. По окончании службы во «Вдовах Иисуса» мы предлагаем лучший завтрак в Неваде». «Вдовы Иисуса»—довольно малочисленная группа, хотя очень активная, она является костяком церкви. Быть вдовой вовсе не обязательное условие, чтобы считаться её членом, достаточно иметь в своём прошлом несчастную любовь либо потерять таковую.«Я, например, сейчас замужем, однако ранее у меня были ещё двое мужчин, меня бросивших, а третий и вовсе умер, поэтому, по сути, вдова и я», — сказала мне Олимпия.
Социальный работник Службы по защите детей, приписанный к Фредди, оказался женщиной зрелого возраста, мало зарабатывающей, с кучей дел на письменном столе, гораздо большей, чем она могла реально решить. Ими служащая была сыта по горло и считала дни до своего выхода на пенсию. Дети проходили через учреждение, надолго там не задерживаясь, сотрудница Службы пристраивала их во временную семью, откуда несчастные крайне быстро возвращались назад, вновь побитымилибо изнасилованными. Сотрудница приходила навестить Фредди лишь два раза и задерживалась, чтобы поговорить с Олимпией — вот так я и узнала о прошлом своего друга. Фредди было четырнадцать лет, а не двенадцать, как я думала поначалу, и даже не шестнадцать, как он сам говорил. Мальчик родился в Латинском квартале Нью-Йорка у матери-доминиканки от неизвестного отца. Мать привезла его в штат Невада на разваливающемся транспорте своего любовника, индейца-пайюта, такого же, как и она, алкоголика. Они жили в палатке то тут, то там, передвигаясь с места на место при наличии бензина, оставляя после себя кучу неоплаченных штрафов и долгов. Оба исчезли из Невады сравнительно быстро, однако кто-то нашёл Фредди, этого брошенного на бензоколонке ребёнка, явно недоедавшего и покрытого множеством синяков. Он рос по разным домам упомянутого штата, переходя из одних рук в другие, надолго не задерживаясь ни в одном доме из-за проблем как с поведением, так и с характером, но посещал школу, где считался хорошим учеником. В девять лет мальчика арестовали за участие в вооружённом ограблении, он провёл несколько месяцев висправительном учреждении. А затем и вовсе исчез с радаров как Службы по защите детей, так и полиции. Социальный работник должна былавыяснить, как и где Фредди жил последние годы, но на момент её прихода мальчик либо засыпал, либо наотрез отказывался отвечать женщине. Он не на шутку боялся грозящей ему программы реабилитации. «Он бы не вынес ни одного дня, Лаура, ты себе не представляешь, что это такое. Это не реабилитация, анаказание». Брэндон Лиман согласился и решил это предотвратить. Когда Фредди освободили от катетеров, и он смог есть твёрдую пищу и вставать, мы помогли ему одеться, отвели к лифту, скрываясь от собравшейся в часы посещения толпы на пятом этаже, а оттуда черепашьими шагами уже дошли до двери больницы, за которой нас ждал Джо Мартин с заведённым двигателем. Я бы могла поклясться, что Олимпия Петтифорд находилась в коридоре, но эта добрая женщина притворилась, что нас не видела. Доктор, поставлявший Брэндону Лиману лекарственные препараты для последующей продажи их на чёрном рынке, зашёл в квартиру навестить Фредди и научил меня менять мальчику повязки на руке таким способом, чтобы не занести даже малейшей заразы. Я подумала было воспользоваться моментом, когда бедняга находился в моём распоряжении, чтобы дать наркотик, поскольку у меня не хватало сил наблюдать его ужасающие страдания. Фредди быстро шёл на поправку, надо сказать, к удивлению докторов, уже было приготовившихся видеть его слабым месяца два, а он вскоре уже танцевал не хуже Майкла Джексона, правда, всё ещё держа руку на перевязи и продолжая мочиться кровью. |
