Рядом со своим помешанным на спорте братом Чедвик смотрится сгорбленным, чахлым и анемичным. У него такие же, как у всех сыновей Септимуса Дня, карие глаза, гладкие темные волосы и оливкового оттенка кожа, но подбородок у него узкий, щеки – впалые, а запястья так тонки, что Понди мог бы обхватить оба одной своей пятерней. Чедвик носит маленькие круглые очки, предпочитает высокие воротнички и узкие простые галстуки. Однако он отнюдь не так робок, как кажется. В том, что касается дела, никто из братьев Дней не может потягаться с Чедвиком в агрессивности и беспощадности. В момент заключения сделки Чедвик подобен ястребу, камнем падающему на свою жертву. А если, например, оптовые цены на кофейные зерна поднимаются, скажем, на два процента, то Чедвик первым предложит взвинтить розничную цену в «Днях» на четыре процента. Совесть – слабое место любого бизнесмена, а слабостей Чедвик не терпит.

Субо достаточно аскетичен в своих вкусах, но, отдавая предпочтение элегантной простоте, он разделяет и пристрастие братьев к растущим прибылям, и их любовь к богатству, которое приносит им огромный магазин, расположенный внизу. Однако Субо привлекает вовсе не то, что можно купить за деньги. Человек с его достатком мог бы обладать всем, чего пожелает, но Субо устраивает жизнь, по возможности не обремененная никаким имуществом. Его куда больше завораживают деньги как отвлеченное понятие. Сам принцип денег. Теория денег. Субо живет ради ускоренных распродаж в конце недели, которые, по счастливому совпадению, приходятся на день его председательства. Когда наступает субботний вечер, Субо, сидя у монитора и отслеживая поступление данных о барышах из всех отделов, блаженствует в своей личной нирване. Даже если, сопоставив сумму недельной прибыли с аналогичными данными других гигамаркетов, он обнаруживает, что выручка магазина в очередной раз сильно недотягивает до показателей международных соперников (список этих чемпионов привычно возглавляют «Великий Сук» в Абу‑Даби и нью‑йоркский «Блумбергз»), Субо никогда не испытывает ни досады, ни зависти: его просто зачаровывает разница между числами. Деньги для Субо – всего лишь цифры, цифры подчиняются законам математики, а законы математики образуют такую изящную и простую систему, о какой только можно мечтать.

Когда Субо принимается за морскую капусту с тофу, пользуясь принесенными Пёрчем палочками для еды, а Понди яростно вгрызается в свои яства с помощью вилки и зазубренного ножа, появляется Питер, неся под мышкой целую кипу прессы, забранной у Пёрча, которого он случайно перехватил на верхней площадке винтовой лестницы. Для Питера не существует большего удовольствия, чем утренние газеты (три бульварные, две широкополосные и парочка международных). Как и братья, он редко покидает это здание. Зал заседаний, крыша с ее удобствами – плавательным бассейном, теннисным кортом, беговой дорожкой, мощеным садом – и Фиолетовый этаж, где у каждого из братьев имеется собственная квартира, служат границами их жизненной территории, и хотя изредка они все‑таки отваживаются спускаться на другие, торговые, этажи, и совсем уж редко выходят за пределы здания, обычно предпочитают этих пределов не покидать. Так намного спокойнее.

Утренние газеты для Питера – это спасательные тросы, связывающие его с внешним миром, это трубка, через которую он может вдохнуть уличный воздух и не дать обстоятельствам задушить себя. Без сомнения, он доволен своей жизнью и ни на что не променял бы судьбу совладельца «Дней», но без этих газет и – по вечерам – кабельного телевидения добровольное заточение непременно свело бы его с ума.

Питер желает трем братьям доброго утра и занимает свое место между Чедвиком и Субо, плюхнув перед собой на стол груду газет.