Он был счастлив, держа на руках дочь, а жена была бледной и совсем не радостной. Ещё утром муж не был седым, а тут – половина головы в серебре. И этот шрам во всю щёку (последствия встречи с медведем в сибирской глуши)…

Антон и сам удивился, взглянув на молодую жену, а потом на себя в зеркале. Он изменился, а она нет. Тут‑то стало понятно, что происходит, когда он выставляет время на часах и не следует ему, специально опаздывая. Антону вдруг стало очень страшно, и он решил, что больше ни за что не станет пользоваться часами, иначе жена и все вокруг заметят, что происходит неладное. Да и сам он прекрасно понимал, что подобное противоестественно.

Шли годы. Антон снова стал непунктуальным, как раньше, даже ещё хуже. Он уже давно привык опаздывать на несколько дней, а не минут. С работы его попёрли, он пропустил выпускной дочери в детском саду и линейку, когда она пошла в первый класс. Антон поздно приходил домой, иногда задерживался на пару дней, слоняясь где‑то с кем‑то, занимаясь лишь ему одному известно чем. Жена не могла больше этого терпеть – последние годы сильно ударили по её нервам, и она тоже состарилась на пяток лет, правда, естественным путём. Супруга потребовала развода.

– Нет! – сказал Антон. – Я исправлюсь! Дай мне ещё один шанс, последний, прошу. – Он чувствовал, что ещё не догулял – совсем чуть-чуть, буквально недельку.

– Хорошо, – устало кивнула она и погладила его по щеке. – Приходи сегодня домой ровно в семь часов. Если опоздаешь хоть на минуту – я подаю на развод.

– Не опоздаю! – уверенно заявил Антон и достал из тайничка свои часы.

Он выставил время так, что должен был прийти на пять минут раньше, а затем вышел из дома. Решил, что недели ему хватит. Он сможет наесться свободы вдоволь. И потом обязательно станет примерным семьянином, а часы выкинет.

Жена хлопотала с самого утра. Она вылизала всю квартиру, постелила новое постельное бельё, купила ароматические свечи и масла. Приготовила его любимые стейки и отыскала в магазине самое лучшее по отзывам вино. Вечер должен был быть волшебным, они обязательно будут счастливы, Антон придёт вовремя, как и обещал. И он пришёл – на пять минут раньше.

Дверь открылась, в прихожей послышался какой‑то глухой стук и свистящее дыхание. Жена налила вино в бокалы и пошла встречать Антона. В комнате пахло индийскими благовониями и жареным мясом, в колонках играл мелодичный джаз, а в коридоре, в тусклом свете жёлтых ламп, стоял сухой сгорбленный старик, руки которого дрожали, а челюсть ходила ходуном.

– Вот видишь. Я же говорил, что приду вовремя, даже на пять минут раньше.

Восстание дворов

Валера навернул уже пятнадцать кругов вокруг дома, с ветерком проехался вдоль дублёра основной дороги, повздыхал возле въезда в детский сад, поплакал около «Дикси», но так и не смог никуда впихнуть свой «Матиз».

Смекалка людей во дворах вечером понедельника не знает границ. Машины стоят в три ряда там, где обычно с трудом разъезжаются два самоката. «Тойота Ленд Крузер», оказывается, вполне может уместиться между рамами хоккейных ворот, причём в длину. Перед знаком «Стоянка запрещена» машины выстраиваются в Пизанскую башню. В мире современных дворовых парковок, где расстояние между машинами измеряется в микронах, женщины перестают покупать коляски – их дети вынуждены учиться ходить сразу после выписки из роддома.

Валера встал посреди дороги и огляделся по сторонам. Передний и задний дворы его хрущёвки заполонили джипы стоимостью с картину Ван Гога каждый, и это при том, что на памяти Валеры в трёх подъездах проживает лишь один бизнесмен – тётя Люда, которая стрижёт на дому.

Спать Валере до следующего рабочего дня оставалось каких‑то пять часов, каждая утренняя минута была на вес золота.