Обозлённый и обессиленный, он достал лист бумаги, написал на нём свой номер телефона и сунул под лобовое стекло. Машина стояла прямо посреди дороги и блокировала единственный выезд со двора, но что поделать?

Он открыл дверь. В лицо тут же ударила ночная прохлада и ещё что‑то тяжёлое, вроде доски.

– Ай! – вскрикнул Валера и попытался дать сдачи, но кулак его прошёл сквозь воздух.

– Доброй ночи! – поздоровался кто‑то, кого не было видно.

– Выходи, трус! – крикнул оскорблённый Валера, жаждущий немедленной вендетты.

– Я тут, – спокойно ответил голос.

– Не вижу! Или ты только исподтишка бить можешь? – Валера вглядывался в темноту, но вокруг не было ни души.

– Отчего же. Вот, держи, – после этих слов раздался скрип, и Валере прилетел пинок под зад.

Мужчина снова вскрикнул, а затем обернулся и увидел перед собой качели. Это было очень странно, ведь минуту назад их здесь не было. Кто‑то принёс их сюда, пока голос отвлекал мужчину.

– Что за хулиганьё? – раскричался Валера.

В окнах загорелся свет.

– Эй там, заткнись, люди спать хотят! – донеслось с верхних этажей.

– Сама заткнись! Я тоже спать хочу! – крикнул в ответ раззадоренный Валера, и через секунду ему в лоб прилетела средних размеров картошка.

– Да что же это за… – чесал он место ушиба.

– Думаю, вам стоит убрать автомобиль, – снова раздался голос.

– Это почему же? Чем он вам мешает? Я что‑то не вижу вашего!

– У меня нет машины.

– Тогда какого лешего вы требуете, чтобы я убрал свой?

– Я не требую – я советую. Устал, мо́чи нет больше терпеть этот жестяной беспорядок. Хватит с меня – утром здесь не останется ни одной колымаги.

– Да кто ты такой?

– Я – ваш двор.

– В смысле дворник? Дядя Вася, это ты тут с ума сходишь?

– В смысле я ваша детская площадка, вернее, то, что от неё осталось. Я ваши скамейки, которые вы все покосили своими бамперами. Я клумбы, что гниют под вашими колёсами. Я трансформаторная подстанция, которую вы облепили со всех сторон, словно мухи. Раньше тут детвора бегала, мяч гоняла, росли цветы, старики играли в домино, бельё сохло на верёвках, обдуваемое свежим, неиспорченным выхлопами воздухом. А сейчас что?

– Дядь Вась, ты бы завязывал со своими фантастическими сериалами, у тебя уже крыша едет, – зевнул Валера и поставил машину на сигнализацию.

– Что ж, ты сделал свой выбор.

После этих слов началось невероятное: раздался треск дерева, скрип и стон металла, разом вспыхнули все фонари, обратив ночь в день. Из земли стали выбираться остатки бывшей детской площадки: горка вырвала свои бетонные корни, баскетбольное кольцо с разбитым щитом начало ползать по земле, словно гусеница, скамейки запрыгали, точно кузнечики, а качели крутили бесконечное «солнышко». Вся эта адская армия начала дубасить дорогой японский пластик, срубать зеркала заднего вида с подогревом у шведских бизнес-классов, обдирать лакокрасочное покрытие – в общем, убивать припаркованный транспорт.

Валера стоял с отвисшей челюстью и наблюдал за тем, как оживший, ничего не стоящий чермет крушит тот, что обычно покупают в кредит. Зрелище было поистине завораживающим. Двор наполнился перезвоном сигнализаций и противным скрежетом. В какой‑то момент мужчина понял, что кроме него никто этого не слышит и не видит, ведь в окнах по-прежнему было темно.