Почти все тело Романо было покрыто татуировками — драконами, змеями, ножами. На его левом предплечье красовалось изображение ангелочка «Энджи» на фоне окровавленного сердца. Веб обратил внимание на Романо в первый же день, когда тот поступил на курсы ПОЗ. Стажеры тогда стояли, выстроившись в два ряда, совершенно обнаженные, трепеща в ожидании ужасных испытаний, которым, по слухам, их должны были здесь подвергнуть. Веб осматривал стажеров в поисках шрамов на плечах и коленях; такого рода отметины являлись, по мнению руководства курсов, свидетельством недостаточной физической силы. Кроме того, он всматривался в их лица, пытаясь увидеть в них признаки паники. В определенном смысле эти курсы, организованные по принципу «выживает сильнейший», представляли собой прекрасную иллюстрацию дарвинизма в его чистом, так сказать, виде. Веб знал, что ровно половина стажеров отсеется после первых двух недель тренировок и лишь одному из десяти присутствующих суждено получить заветный диплом.

Романо пришел на курсы из приписанной к ФБР нью-йоркской группы СВАТ, где имел репутацию самого крутого парня. Когда он стоял среди таких же, как он, нагих стажеров ПОЗ, ничто не вызывало у него смущения или страха, и это было видно невооруженным глазом. У Веба даже появилось странное ощущение, что этому парню нравится причинять и испытывать боль. Кроме того, он, похоже, нисколько не сомневался, что в ПОЗ его примут. С самого начала было ясно, что Романо — человек амбициозный и жесткий и никому не позволит взять над собой верх. Но Веб тоже был не подарок и крепкий орешек и не собирался уступать пальму первенства кому бы то ни было. Поэтому не было ничего удивительного в том, что между ними сразу же установились жесткие конкурентные отношения. Романо вел себя по отношению к Вебу вызывающе, и это подчас донельзя злило последнего; с другой стороны, Веб не мог не восхищаться храбростью и бойцовскими качествами Полли.

— Если ты пришел говорить — говори, — произнес Романо.

— Помнишь Кевина Вестбрука? Парнишку из аллеи?

Романо заглянул в свою банку с пивом и утвердительно кивнул.

— Ну, помню.

— Ну так вот: он пропал.

— Не может быть!

— Слушай, а Бейтса ты знаешь? Перси Бейтса?

— Нет. А что — должен?

— Он возглавляет отдел расследований ВРО. Кен Маккарти сказал, что вы с Мики Кортесом общались с Кевином. Ты можешь что-нибудь рассказать об этом?

— Не много.

— Ребенок что-нибудь говорил?

— Ничего.

— Значит, ты кому-то его передал?

— Парочке «пиджаков».

— Ты записал их имена?

Романо отрицательно покачал головой.

— Знаешь, Полли, что отличает беседу с тобой от разговора со стеной?

— Что?

— Да ничего.

— А что ты хочешь, чтобы я сказал, Веб? Ну видел я этого парнишку, даже некоторое время с ним валандался, а потом сбыл его с рук.

— И ты пытаешься меня уверить, что он не сказал тебе ни единого слова?

— Он все больше молчал. Назвал свое имя и дал нам свой адрес. Мы все это записали. Мики хотел было его разговорить, но у него ничего не вышло. Что неудивительно: Кортес и со своими детьми почти не разговаривает. К тому же никто не знал, какова его роль в этом деле. Мы продвигались в сторону двора, увидели твою ракету и остановились. А потом из темноты появился этот парень с твоей бейсболкой и запиской.