Бренди она попросила автоматически, чтобы снять стресс, вызванный первым столкновением с Синсемиллой. За прошедшие годы алкоголь стал надежной составляющей ее арсенала наряду со злостью и упрямством, помогающими держать жизнь в узде.

— Эта женщина или сумасшедшая, или заторчала покруче шамана навахо после фунтовой дозы мескаля.

Лайлани подцепила вилкой кусочек пирога.

— И то и другое. Хотя и без мескаля. Я же тебе сказала, сегодня это кокаин и галлюциногенные грибы, действие которых усилено влиянием луны. Синсемилла очень чувствительна к полнолунию.

Микки есть не хотелось. Ее кусок пирога остался нетронутым.

— Ее действительно клали в психиатрическую клинику, не так ли?

— Я же тебе вчера говорила. Ей прострелили голову шестьюстами тысячами вольт...

— Ты говорила о пятидесяти или ста тысячах.

— Слушай, я не стояла там и не настраивала оборудование. Могу дать волю фантазии.

— И в какой клинике она лежала?

— Мы тогда жили в Сан-Франциско.

— Давно?

— Более двух лет тому назад. Мне было семь.

— А с кем ты жила, пока она находилась в клинике?

— С доктором Думом. Они вместе уже четыре с половиной года. Видишь, семьи бывают и у чокнутых. Короче, психиатры лечили старушку Синсемиллу электрошоком, не будем уточнять мощность разрядов, но ей это совершенно не помогло, а вот заряд безумия в ее голове вполне мог вывести из строя все трансформаторы в районе Залива. Отличный пирог, миссис Ди!

— Спасибо, дорогая. Это рецепт Марты Стюарт. Не то чтобы она дала мне его лично. Я записала рецепт во время ее телепередачи.

— Лайлани, неужели твоя мать всегда такая... какой я ее только что видела?

— Нет-нет, иногда с ней просто нет сладу.

— Это не смешно, Лайлани.

— Ты не права. Это безумно весело.

— Эта женщина опасна.

— Будем справедливы, — Лайлани отправила в рот очередной кусок пирога, — моя дорогая мамочка не всегда сходит с ума, как вот сегодня. Она приберегает это лакомство для особых вечеров: дней рождения, годовщин, нахождения Луны в седьмом доме, Юпитера и Марса в одном созвездии и так далее. Большую часть времени она обходится косяком, может, иной раз добавляет к нему «колеса». Случается, что она вообще ничего не принимает, но в такие дни пребывает в глубокой депрессии.

— Почему бы тебе не перестать набивать рот пирогом и не поговорить со мной? — в голосе Микки слышалась мольба.

— Я могу говорить и с полным ртом, пусть это невежливо. Я не рыгала весь вечер, поэтому ты не можешь сказать, что я уж совсем невоспитанная. А отказаться от пирога я просто не могу. Синсемилла не смогла бы испечь ничего подобного, даже если бы на кону стояла ее жизнь, хотя я сомневаюсь, чтобы кто-то поставил ее перед дилеммой: испечь вкусный пирог или умереть.

— А какие пироги печет твоя мать? — поинтересовалась Дженева.

— Однажды она испекла пирог с земляными червями, — ответила Лайлани. — Тогда она зациклилась на естественных продуктах, причем под эту категорию попадали и муравьи в шоколаде, и соленые пиявки, и белковый порошок из толченых насекомых. Пирог с червями увенчал все это безобразие. Я абсолютно уверена, что этого рецепта Марта Стюарт своим зрителям не предлагала.

Микки большими глотками допила кофе, словно забыла, что в нем нет ни бренди, ни «Амаретто», при этом ее организм совершенно не требовал кофеина. У нее тряслись руки. Когда она ставила чашку, последняя выбила дробь по блюдцу.

— Лайлани, ты не можешь продолжать с ней жить.

— С кем?

— С Синсемиллой. С кем же еще? Она психически ненормальная. Как говорят власти, когда отправляют человека в психиатрическую больницу помимо его воли... она представляет собой опасность для себя и других.