– А-а-а, понял, как звать-величать тебя, – продолжил Алёша Попович, посмотрев на деревянный меч. – Звать тебя Нытик Деревяшко.

Даже Добрыня Никитич с недоверием посмотрел на друга:

– Ты чего злой такой? Будто не расколдовался до конца.

Илья Муромец подошёл к Толе и взял его на руки:

– Не слушай балагурство Алёшки. Так и есть – ты истинный герой Руси.

– Да, давай, покачай дитятко на ручках, чтобы не плакало, – не унимался Алёша Попович.

– Не знаю, что такое «балагурство», – сказал Толя. – Но, кажется, у Алёши дико бомбит, что его спас какой-то юнец.

Глава 36. Чудо-юдесное превращение

Вода за кормой забурлила. Образовалось что-то вроде воронки, от центра которой расходились большие волны.

– Машина, полный ход, – закричал адмирал, не вынимая трубки изо рта.

– Ах, самый полный давай! – повторило Чудо-юдо. – А то нас сейчас утянет.

Несколько рыбоградских кораблей и подводная лодка, которые сопровождали Толю в поисках Хрустальной Горы, поспешно отошли от центра воронки.

Адмирал, заложив руки за спину, крепко стоял на палубе. Он ничем не напоминал того сонного старичка, который говорил невпопад, заседая в Городском Совете.

Чудо-юдо ухватилось за перила специально выращенными для этого десятью руками.

В центре воронки показалась вершина Хрустальной Горы. Она стремительно росла, разгоняя волны. Корабли и пароход качались на огромных волнах, перепрыгивая с одной на другую.

Гора перестала расти. Её хрустальные бока блестели в свете заходящего солнца.

– Вижу, – показал трубкой адмирал.

Чудо-юдо создало себе подзорную трубу, а потом и глаз, к которой эту трубу прислонило:

– Ага, теперь и я вижу.

У подножия горы открылась большая пещера. На выходе из неё стояли три богатыря. Алёша Попович улыбался, глядя на заходящее солнце. Добрыня Никитич разминал плечи, словно готовился к схватке. Илья Муромец держал на руках мальчика.

Когда пароход подплыл к горе, Чудо-юдо первым сорвалось с палубы и устремилось к Толе:

– Я так переживало! Думало, что ты навечно остался с рыбами.

Чудо-юдо обхватило Толю всеми десятью руками и так прижало к себе, что мальчик чуть не провалился внутрь его бесформенного полупрозрачного тела.

– Царь-батюшка? – спросил Алёша Попович.

– Ах, – Чудо-юдо недоумённо дёрнулось. – Весьма польщён, но ты меня с чем-то путаешь.

– Глянь-ко, Илья, и правда он, – сказал Добрыня Никитич.

Илья Муромец приблизился к Чуду-Юду.

– Царь Берендей! Я рад, что ты не умер.

– Я тоже рад, что он не умер… – ответило Чудо-юдо.

Но Толя заметил, что внутри его бесформенного тела снова проступил тот образ бородача с весёлыми глазами, который мелькнул во время судебного заседания.

Чудо-юдо вывернулось из объятий и взлетело повыше:

– Кажется, ты, братец-богатырь, слишком долго в заточении пробыл. Чудо-юдо я обыкновенное.

– Ну, дружище, хватит притворяться, – молвил Илья Муромец, хватая Чудо-юдо ручищей. – Видать, ты всё ещё боишься, что мы под властью Кощея?

Чудо-юдо отбивалось от Ильи Муромца:

– Ай, смотри, куда хватаешь! А если бы у меня там был глаз?

Илья Муромец притянул Чудо-юдо к себе и сильно встряхнул, словно выбивал пыль из ковра:

– Давай, братец, приди-ка в себя. У нас много дел.

– Ах, я и радо было бы…

Но Илья Муромец ещё раз так встряхнул Чудо-юдо, что из него вылетела какая-то белая пыль.