Первые два месяца – сплошное блаженство, кайф: не успевали выбраться из койки, как спешили снова забраться в нее. До того раздолбали диван – рассыпался, пришлось ремонтировать.

– Забеременяю, не боишься? – смешливо изогнув тонкую бровь, роняла девушка. – Подкину тебе пискуна.

– Подкидывай, – глупо улыбаясь, «разрешал» парень. – Семья без детей – вовсе и не семья, не поймешь что. Поженимся…

– А вот это уже ни к чему, – брезгливо морщилась Симка, будто регистрация брака и венчание – страшное бедствие, типа землетрясения. – Ежели вздумаем разбежаться, ни один штамп в паспорте меня не удержит… И тебя – тоже.

Николай согласно кивнул, хотя, внедренные старомодной матерью, представления о семье были у него совсем другие. Рожденные в браке сын или дочь – законные дети, прижитые без регистрации – фактические сироты. Но спорить, доказывать свое ему не хотелось. Ничего страшного, жизнь покажет, кто прав. а кто неправ…

Третий месяц сожительства будто подменил Симку. Она сделалась раздражительной и требовательной. Николай все больше и больше времени проводил у матери. Возвращался вечером, молча переобувался и проходил в комнату.

– Нашел работу? – сухо спрашивала любовница.

– Пока – нет, – односложно, заставляя себя извинительно улыбаться, отвечал парень. – Образования у меня, сама знаешь, никакого, три курса инженерно строительного никого не интересуют. Не идти же мне грузчиком?

– Меня это не колышет! Грузчиком, подсобником – кем угодно. Мужик обязан содержать семью. Женское дело – готовить еду, стирать, убираться, обслуживать в постели… Разве я плохо все это делаю?

– Хорошо…

– Вот и обеспечивай. Мне на один макияж и духи нужно пару сотен.

– Не грабить же мне по ночам прохожих!

– Твои проблемы, Коленька. Учти, мое терпение лопнуло, заявишься завтра без денег – не пущу, отправляйся к матери, она и без денег примет…

И не пустила же! Когда в восемь вечера Родимцев с трудом забрался на пятый этаж и позвонил в знакомую дверь, ему ответило молчание. Раздраженный, уставший до боли в ногах – целый день бегал по друзьям и родственникам, выпрашивая в долг – он минут десять не отпускал кнопку звонка.

Наконец, заскрипела внутренняя, деревянная, дверь.

– Принес?

– Да…

– Сколько?

– Двести рублей.

– Кошке на молоко. С такими деньгами ни одна проститутка не примет, а я – честная женщина. Принесешь сто баксов – пущу на пару ночей.

Хлопнула дверь. Завизжала отброшенная на свою подстилку такса.

Родимцев, поливая Симку сгустками злого мата, поплелся к матери.

Через неделю он все же собрал требуемую сумму. Врал напропалую: врач жулик требует предоплаты, иначе отказывается лечить; на дорогостоящее лекарство; рэкетиры наехали, не отдашь сотню баксов – убьют; предлагают хорошую работу, но за устройство нужно платить. Щедро обещал непременно возвратить долг – завтра, послезавтра, в крайнем случае – в течении недели. Знал – не отдаст вообще, плата за вход в рай – единовременная, для того, чтобы «прописаться» постоянно потребуются дополнительные иньекции.

С трудом собрал двести баксов. Увилев ихз в дверной глазок, Симка впустила его в квартиру… На три дня. Потом повторялось прежнее.

Постепенно возможности Николая подошли к концу. Мать выгребла со сберкнижки все свои сбережения, родственники избегали встреч с племянником, знакомые отвечали отказами.