– Хо…чу, – в два приема осилил короткое слово Родимцев. И глупо добавил. – А что, можно?

В ответ – легкое передергивание узкими плечиками. Дескать, если приглашаю – можно.

Когда вошли в квартиру и такса привычно улеглась на постеленный персональный коврик, Николай нерешительно затоптался возле двери. Мать приучила снимать в прихожей обувь, переобуваться в домашние тапочки. Здесь, во первых, могут быть свои законы и привычки, во вторых, тапочек не видно.

Сима достала из стенного шкафа шлепанцы, поставила их перед гостем.

– Спасибо, – прошептал Родимцев.

– Можешь говорить в полный голос. Мать спит крепко – ничего не услышит. А если и услышит – я здесь такая же хозяйка, как и она. У неё – своя комната, у меня – своя… Пойдем, покажу.

Стараясь, на всякий случай, не грохотать разношенными шлепанцами, гость послушно заглянул в дальнюю комнату.

– Пока ты будешь знакомиться с моим будуаром, я переоденусь.

Будуар? Ничего особенного, обычное ухоженное гнездышко: торшер с багрово красным абажуром, богато инструктированная блестящими украшениями стенка, разложенный, покрытый новым пледом, диван, огромный фикус в углу, два глубоких кресла, японский телевизор, видак, магнитофон. Уйма книг и видеокассет.

Короче, все, что нужно для нормальной жизни современного человека.

– Ну, как тебе, нравится?

Родимцев представил себя на мягком диване в обнимку с полуголой хозяйкой и загорелся. Решительно обнял девушку за талию, другой рукой сжал под халатиком небольшую, но тугую грудь. Невежливо подтолкнул к дивану. Хватит, дескать, трепаться, пора заняться настоящим делом.

– Слишком ты скорый, парень, – насмешливо прошептала Симка, отводя дерзкие руки. – Едва успел познакомиться и сразу нацелился завалить. Так мы не договаривались. Попьем чайку, поговорим, а после – посмотрю на твое поведение. Я тебе не глупая квочка, принимающая любого петуха.

Родимцев отступил. Не потому, что испугался, нет! Просто знал, что насильный секс – секс почти без наслаждения, обычное соитие. И потом – участившееся дыхание Симы показало, что грубая мужская ласка не оставила её равнодушной. Торопиться – не только глупо, но и опасно.

– Время – два часа ночи, – поглядела девушка на изящные наручные часики, когда они уселись за кухонный стол. – Добрые люди давно спят, а мы собираемся чаевничать… Ладно, будем считать себя… недобрыми… Коленька, расскажи: за что тебя упекли за решетку? Тыркин говорил: ты с боссом какую то телку оприходовали без её согласия… Да? Если действительно так – глупо. Насиловать в наше время – хлопотно и немодно, бабы сами ложатся…

Делая вид, что он с наслаждением прихлебывает крепкий чай, Родимцев про себя удивлялся выражениям, вылетающим из пухлогубого ротика. Девушка безбоязненно касается самых опасных тем, которых даже близкие люди стараются избегать. Ну, что ж, это – лишнее доказательство её доступности.

– Я не насиловал – просто любопытствовал, как это делается. Проститутку подмял мой босс. Он сейчас все ещё парится на зоне.

– Ну, и как тебе показалось? – Симка насмешливо раздвигнула пухлые губешки, розовый язычок плотоядно облизал их. – Понравилось?

– Могу показать!

Николай наклонился, запустил руку под халат. Впился жадным поцелуем в пахнущую духами белоснежную шейку. Сейчас девица обмякнет, останется только перенести её на диван.

– Снова торопишься? – отстранилась Сима. Ни следа волнения или возмущения, ровный, с оттенком тонкой насмешки голос. – Сначала прими ванну, побрейся. А я постелю, – откровенно зевнула она. – Ужас, как спать хочется!…

Спать им, конечно, не пришлось.