А любовное тяготение превратилось в настоящие мучения. И днем, и, главное, по ночам Родимцев тосковал по сладким ласкам Симки, будто наяву ощущал рядом с собой её нагое тело. Симка стала для него нечто вроде наркотика для наркомана.

Однажды, промаявшись целых две недели, Николай понял: остается единственный выход: либо грабежи, либо рэкет. Боязнь возмездия поблекла. Разлука с любимой девушкой, по его мнению, гораздо страшней милицейских наручников и вонючих камер следственного изолятора.

Да и почему обязательно именно он должен попасться? Все жильцы четырехпод»ездной «хрущебы» отлично знают, что Витька по кликухе Хвощ из сорок восьмой квартиры – самый настоящий вор. И не только соседи или пострадавшие, но и участковый, с которым не раз Витьку видели. Обоих – поддатыми. И вот не арестовывают же его – живет ворюга в свое удовольствие!

Первая «ходка» намечена – к хозяину распивочной, толстому не то армянину, не то грузину. Выбрал это заведение Родимцев по двум причинам. Первая – на другом конце Москвы, там, где новорожденного рэкетира никто не знает. Вторая – распивочная работает круглосуточно.

Николай, конечно, отлично знал – все подобные заведения и фирмы обслуживаются «крышами». Каждая – своей. Вступать с ними в конфликт – смертельно опасно, легко можно заработать удар ножом либо пулю в башку. Но он не собирался накладывать на армяшку грузина постоянный налог – просто сорвать куш, после переметнуться на другое заведение. После – на следующее. Авось, удастся за это время подыскать подходящую работенку…

Глава 3

В очередной раз выпросив у матери третью часть скудной её зарплаты, Николай предупредил: возможно, появится только утром, друзья по школе организуют пикник на даче, в восьмидесяти километрах от Москвы. Заодно, появилась надежда устроиться на высокооплачиваемую работу. С первой же зарплаты вернет все долги, купит матери новую зимнюю обувку.

Не отводил предельно честных глаз, ласково улыбался. Постепенно он научился врать – делал это мастерски, с фантазией, ни разу не повторяясь. Ольга Вадимовна чувствовала вранье сына, но ей так хотелось, чтобы все это было правдой, что невольно она верила. Да и что страшного, если тридцатилетний парень немного развлечется в компании своих сверстников?

– Конечно, развлекись, Коленька, – согласилась она. – Устроишься на работу – не отдохнешь…

В десять вечера в распивочной – самый разгар веселья. Столиков и стульев хозяин не держал – выпивохи отоваривались возле стойки, сидя на высоких табуретах, или стоя за длинной, во всю комнату, полкой, сбитой из трех досок. Из напитков наиболее ценилась водка, запиваемая пивом. Закуска разнообразная, начиная с традиционной русской селедочки и кончая многочисленными сортами колбас.

В помещении – дымно, накурено. Отовсюду слышится мат, пьяный смех, женские взвизгивания.

Родимцев впервые занимался рэкетом, не знал, как подойти к очень уж щепетильному вопросу, что сказать? Но полагался на присущую ему способность фантазировать.

В первую очередь он осторожно оглядел дымное помещение. Ни один из пьяных мужиков не походит на боевика «крыши». Наверно, парни сидят вв задней комнате, пока их вызовут и они раскочегарятся, новоявленный рэкетир успеет слинять.

– Хозяин, можно побазарить без свидетелей?

Грузный, за сто килограммов, полуармянин полугрузин что то приказал подавальщице и та подхватила под руку навалившегося на стойку пьяного, потащила его в угол. Больше рядом никого не было – посетители предпочитают пировать в полутьме возле стен.

– Гавари.