Хочешь не хочешь, придется отпрашиваться у хозяйки и добровольно, с умиротворенной улыбкой, двигаться по пластунски к месту, которое укажет Антон.

Вторая, не менее болезненная, проблема – мать. Ежедневные звонки по телефону ничего не дают – дежурная медсестра информирует: состояние средней тяжести. Ничего себе – средней, когда женщина все ещё без сознания. Просто необходимо попросить Вавочку ещё раз воздействовать на своих друзей – академиков и профессоров.

Третяя, неожиданно выпрыгнувшая – навестить Сансаныча. Человек, можно сказать, спас ему жизнь, в трудную минуту, не считаясь с опасностью для себя, приютил бездомного беглеца в своем гараже. А неблагодарная скотина ни разу не вспомнила азартного автолюбителя. Не говоря уже о материальной благодарности.

Подумав о «благодарности», Родимцев неожиданно увидел на знакомой скамье добродушно улыбающегося Рекса. Сидит парняга, привычно потирая больную коленку. Больше месяца прошло, но ничего ему так и не помогло: ни хитрые мази, ни утомительные физиотерапевтические процедуры. Увидев дружка, хитро подмигнул и кивнул на место рядом с собой. Присаживайся, мол, побазарим.

Николай охотно принял приглашение.

– Что творится в нашем курятнике? – первым начал он беседу. – Все ходят, будто радикулитики или наложили в штаны.

– Тс с, не гони волну, десантник. Против хозяина возбудили уголовное дело. Вызвали на допрос.

– Что нибудь серьезное?

Рекс помолчал. Либо выстраивал в голове очередную дезу, либо не хотел полностью раскрываться.

– Мелочевка, – наконец, ответил он, пренебрежительно махнув рукой. – Зацепили менты какую то вшивую фирму, принялись разматывать клубок и докопались до её связей с Ольховым. Не штормуй, дружан, хозяин выкрутится, ему не впервой… Больше ничего не скажу – сам не знаю.

– А где болтаются Ром и Полкан?

– На задании… Послушай, Колька, не мое это дело, но хочу по дружески предупредить: кончай баловаться с Вавкой, добром не кончится. Отрубят глупую голову и скажут – так и было.

– Сам разберусь! – ощетинился Родимцев. – Не маленький!

– Твои проблемы. Мое дело – прокукарекать… Все же, подумай…

Разговор приобретал обидный характер. Особенно, для такого самолюбивого и излишне самостоятельного парня, каким был Николай. Он хотел уже рапрощаться и уйти, но вдруг из кустов вынырнула знакомая фигурка хозяйского стукача. Набалдашник на носу победно багровел, безгубый рот растянут в насмешливой улыбочке.

– Базарите, дружки?

Друзья обомлели. Положение казалось безвыходным – стукнет мерзкий урод хозяину – неприятностей не оберешься. Дружеския отношения между телохранителями и рядовыми охранниками здесь не поощряются. Самое малое, что ожидает десантников – выбросят из особняка на улицу. Как раньше выражались, без согласия профсоюза и выходного пособия.

Бобик стоял, ехидно морщил и без того морщинистое лицо.

Первым опомнился Павел.

– Ты ведь знаешь, что мне поручили контролировать нового телохранителя. Неужели Борис Моисеевич тебе не говорил?

Придумка – на подобии изгложенной кости, брошенной породистому псу. Но на безрыбье и рак рыба – вдруг Бобик поверит и не станет спрашивать банкира. Насколько Родимцев успел изучить характер хозяина, тот терпеть не мог спрашивающих, окидывал уничтожающим взглядом и показывал спину.

– Говорил, – пробулькал Бобик. – Вот только я не знал, что вы будете обниматься… Иди, хозяин велел, – повернулся он к Родимцеву.