— Уходи, — сказана Дар.

Ковок-ма молча положил пять клубней паши у ног Дар. Увидев их, Дар разрыдалась.

— Я не заслуживаю этого!

— Эта пища — дар Мут ла — сказал Ковок-ма — и мы можем давать ее, кому пожелаем. Ты поешь с нами?

— Я хочу побыть одна.

— Тогда я должен уйти, — сказал Ковок-ма, — но мое сердце чего-то желает.

— Чего?

— Чтобы ты радовалась.

— Точно так же ты можешь желать, чтобы было больше еды, — проворчала Дар, — ее тоже нет.

— Пожалуйста, Даргу. Можно мне остаться?

— Зачем?

— Я думаю, ты понимаешь.

— Нет, — сказала Дар, — я знаю только, что любовь — это как еда. На какое-то время она тебя насыщает, а потом ты снова пуст.

— Запах говорит мне другое.

— Только не говори мне, что у пустоты тоже есть запах!

— Я ощущаю атур.

— Ну а я — нет. Я не знаю, что ты чувствуешь. Ты не говоришь со мной. Ты не прикасаешься ко мне.

— Я обнимаю тебя по ночам.

— Но только по ночам.

— Я веду себя как подобает, — сказал Ковок-ма.

— Я не знаю, что это значит! Я знаю только, что мне одиноко.

— Но ветер доносит до тебя мои чувства.

— Что мне толку от этого? Я не чувствую их запаха, — сказала Дар.

Она схватила Ковока за руку и прижала его пальцы к своей щеке.

— Чувства есть в прикосновении. В словах. В ветре их нет.

Ковок-ма покачал головой.

— Я вел себя глупо. Я пою для матери, которая глуха, — он помедлил, — эти слова… эти прикосновения… они кажутся мне странными.

— Просто говори, что ты чувствуешь.

— Это делается редко, но я попробую. Прикосновения будут труднее.

— У бассейна все было хорошо.

— Тогда ты позволяла мне это делать.

— Тебе не нужно для этого мое позволение.

Ковок-ма явно не на шутку изумился.

— Неужели ты хочешь, чтобы я вел себя как вашавоки?

Дар поняла, что просит именно этого.

— Тва, — ответила она, — это я должна вести себя как мать уркзиммути, вот только не знаю как.

Ковок-ма молча смотрел на нее. Даже в темноте было видно, что ему неловко. Дар тоже стало не по себе.

«Почему он не покажет мне, что нужно делать? — гадала она. И тут ее осенило, — ему нужно разрешение».

— Сядь рядом со мной, — сказала Дар. Ковок-ма повиновался, — притворись, будто я мать.

— Ты и есть мать, — сказал Ковок-ма.

— Притворись, будто я — мать уркзиммути, чувствующая атур.

— Этот запах приносит тебе удовольствие?

— Хай.

— Тогда ты прикоснешься к тому сыну, чей атур приносит тебе удовольствие.

— А если не прикоснусь? — спросила Дар, — что станет делать сын?

— Ничего.

— А если от меня тоже исходит атур?

— Все равно ничего.

— Почему? — спросила Дар.

— Сыновья, которые прикасаются к матерям без их дозволения, оскорбляют Мут ла. Когда такой сын умрет, Мут ла не примет его дух, и этот дух будет обречен на вечные скитания и на веки вечные заблудится.

Дар представила себе мерданта Коля, вечно бредущего по Темной тропе.