– Я знаю, как это сделать, – перебила его Пирра. – Я выучила план Экстрактриса наизусть. Что же до скованных рук…

Девушка умолкла и захватила ртом толстую прядь своих вьющихся волос, выбившуюся из пучка. Петрокл ошарашенно наблюдал за ней.

– Пирра, мне и самому пришлось мучиться от голода, но если ты примешься есть свои волосы, я начну сильно беспокоиться.

Пирра не ответила и продолжала теребить свой пучок, снова и снова дергая за длинную прядь. Через несколько секунд на пол с тихим стуком упало два маленьких предмета – шпилька и угольный карандаш.

– Ты даже не представляешь, сколько всего можно спрятать в кудрявых волосах, – заметила девушка, отплевываясь, чтобы избавиться от прилипших к губам волос. – Я очень правильно поступила, когда перестала их выпрямлять.

Она опустилась на четвереньки и подобрала шпильку губами, стараясь не думать обо всех тех отвратительных нечистотах, что наверняка покрывали пол тюремной камеры. Петрокл с недоверчивой миной наблюдал за ее действиями.

– Я рад видеть, что ты наконец смирилась со своей конской гривой, просто не понимаю, как нам это поможет…

– М-м-м, – сердито замычала Пирра, призывая не мешать ей.

Зажав шпильку ртом, девушка сумела разогнуть ее, чтобы можно было манипулировать одним из острых концов. Она подошла к деревянной скамье, положила на нее закованные в рукавицы руки, наклонилась к выгравированной на металле печати и начала ее видоизменять. При помощи шпильки она процарапывала новые линии таким образом, чтобы превратить глиф «щит» в глиф «свеча», символ саморазрушения. Работа весьма утомительная и очень кропотливая. Малейшее неверное движение – и значение печати изменилось бы, причем немедленно, поскольку печать уже была активирована. Петрокл наконец понял, что пытается сделать Пирра, и наблюдал за ней, не говоря ни слова.

Минут через двадцать непрерывного сжатия шпильки зубами у Пирры начало сводить челюсти. Ей оставалось провести еще одну полосу, чтобы получить символ свечи.

– Ты уверена, что тебе заодно не оторвет пальцы? – спросил вдруг Петрокл.

Друзья переглянулись. Резко побледневшая, Пирра наклонилась и провела последнюю черту.

В ту же секунду рукавицы рассыпались в металлическую труху. Девушка вздохнула с облегчением и потрясла кистями рук, чтобы их размять. Потом она повернулась к Петроклу и помахала булавкой, зажатой между большим и указательным пальцем.

– Твоя очередь, – сказала она.

На этот раз дело пошло намного быстрее. Пять минут спустя Петрокл тоже избавился от металлических рукавиц и с наслаждением стал растирать запястья.

– Отлично, теперь, когда мы освободились, что будем делать?

– Я вижу два решения, – ответила Пирра. – Либо мы заманим стражника в камеру и попытаемся его вырубить…

– Никогда не был сторонником прямого столкновения.

– …либо проделаем дыру в этой стене, – продолжала Пирра, указывая на покрашенную известью левую стену камеры.

– Я знавал магов, которые пытались прокопать проход и сбежать, но это невозможно: в стенах заложен слой адаманта, – заметил Петрокл.

– Только во внешних стенах и в межуровневых перекрытиях, – поправила его Пирра. – Остальные стены сложены из простого камня, ведь производство адаманта очень дорого стоит. Если мы проникнем в соседнюю камеру – будем надеяться, что она пустая, – то затем можно проделать еще одну дыру в потолке и через нее попасть в кладовую, где охранники хранят все личные вещи заключенных. Если нам снова повезет, мы найдем там все необходимое, чтобы добраться до крыши в целости и сохранности.