– У меня есть идея получше. Сегодня Морис Бонен совершил символический поступок с тяжелыми последствиями. Короче говоря, разбил несколько телевизоров. Придется расплачиваться. Жюль возьмет расходы на себя. Это в значительной мере уменьшит судебные претензии к моему старому другу. И к тебе, Жюль. С чего ты взял, что дядя не захочет подать на тебя в суд? Или просто набить тебе морду?

– Надеюсь, мадам, вы шутите? – спросил Ришар Паризи, широко улыбаясь.

– Вообще‑то нет.

Лола обменялась с Диего взглядом. Тот, казалось, наслаждался происходящим.

– Если бы мой зять нормально воспитывал дочь, этого бы не случилось, – выдавила из себя мамаша. Это была ее первая фраза за весь вечер.

– Полагаю, мадам Паризи, вы уточните, что имеете в виду.

– После смерти моей сестры Алис была предоставлена самой себе и своему ненормальному отцу. У него тяжелый характер, и он не сделал ничего, чтобы избавить свою дочь от такого же недостатка. По его мнению, с одной стороны есть Бонены, свободные и гордые бродячие актеры. И с другой стороны – Паризи, трудолюбивые муравьи, которые не интересуются ничем, кроме денег. Он нам вечно напоминал об этом.

– Вот и докажите обратное, оплатив счет. А я возьмусь убедить Мориса не уродовать ни Жюля, ни витрину вашей булочной. Сегодня я убедилась, что он на это вполне способен.

– Я надеюсь, что это не попытка шантажа, мадам Жост.

– А я надеюсь, что вы не пытаетесь меня оскорбить, мсье Паризи.

Клан Паризи какое‑то время сохранял спокойствие, затем Жюль вновь заговорил.

– Я заплачу. Дядя всегда нагонял на меня страх. И в конце концов это облегчит мою совесть.

– Вот это разговор, молодой человек! – торжественно заявила Лола, вставая.

Она включила камеру, воспользовавшись возможностью рассмотреть поближе лица матери и дочери. У первой пачка в двадцать тысяч евро явно встала поперек горла, вторая поздравляла брата с его решением.

Лола поблагодарила булочника за гостеприимство, позволив проводить ее до двери. Он интересовался ее предположениями. Она уклонилась от ответа и с улыбкой откланялась. Ей удивительно удавалась улыбка кота из «Алисы в стране чудес». В данном случае эта улыбка пришлась как нельзя более кстати. Алис Бонен попала в такую страну, где действовали правила, не поддающиеся картезианскому анализу. Трудность состояла в том, что она оттуда не вернулась. Лола почувствовала охотничий азарт. Паршивый кролик, решивший, что он самый умный, затащил Алис в свою нору, и если даже она была немного вздорной, это еще не повод, чтобы выбрасывать ее из окна.

Лола и Диего стояли по разные стороны от «веспы». Ей показалось, что он вдруг задумался.

– Думаете, Алис и правда могла додуматься до голливудского самоубийства, зная, что Жюль снимет его на пленку?

– Я пока избегаю поспешных умозаключений.

– А как вы выключили веб‑камеру, прежде чем передать счет сынку! Мне понравилось.

– Труднее всего будет убедить Мориса не бить морду этому современному гаденышу.

– Удивительно, что отец распространил в Сети его имя.

– Ты хочешь сказать, сообщил о нем первому встречному?

– Да, и в особенности Морису Бонену.

– А я не удивляюсь. Морис живет в своем мире. Он ненавидит компьютеры, как и мобильные телефоны. Он любит только свою театральную студию.

– Всегда найдется кто‑нибудь, кто из лучших побуждений откроет отшельнику глаза. Отвезти вас домой?

У нее не было ни малейшего желания вновь оседлать «веспу», далеко не столь удобную, как сиденье такси, но хотелось убедиться, что сегодня ночью молодой пройдоха оставит Ингрид в покое.