Ратна охотно прислуживала бы брахманке, но не решалась об этом сказать. Зато она рассказала о лекарствах, и, к ее радости, Сона не стала возражать. Вероятно, в чем-то и она была способна дойти до точки и уповать на разум и чувства, а не на долг.

При появлении девушек Арун вскочил со ступеней. Ратна смотрела то на него, то на Сону. Два юных прекрасных необычных человека могли бы стать друг для друга волшебным зеркалом, если б Соне пришла в голову хотя бы тень подобной мысли. Что касается юноши, Ратна без труда уловила в его взоре особый огонь – отражение жара любящего сердца.

Арун передал девушкам какие-то порошки и объяснил, как их нужно принимать.

– Жаль, что мы не можем вас отблагодарить, – произнесла Сона со своим обычным отстраненным видом.

Он встрепенулся.

– Нет, сможете! Обещайте, если лекарство подействует, вы придете сюда еще раз. Я буду ждать каждый день в этот час.

– Я вдова, и мне запрещено общаться с посторонними.

Он сложил ладони.

– Простите, если я вас обидел, но мне бы очень хотелось узнать, помогут ли порошки.

Ничего не сказав, Сона повернула обратно, а Арун послал Ратне просительный, почти умоляющий взгляд. Она едва заметно кивнула.

Лекарства подействовали. Жизнь нескольких вдов была спасена, а поскольку зараза перестала распространяться, то же самое можно было сказать обо всех остальных.

Ратна вошла к Соне поздним вечером. Огонек в углу ее клетушки напоминал крохотного светлячка, угнездившегося на просторах ночи. Сона склонилась над раскрытыми страницами. На сей раз она не стала прятать книгу под циновку, лишь заложила страницу сухим цветком и подняла глаза на гостью.

– Что это? – спросила Ратна.

– Одна из книг «Махабхараты»[30], сказания о тех временах, когда жизни людей и богов свободно пересекались. Это единственное, что я взяла с собой из родительского дома.

– Книга тебе помогает? – догадалась девушка.

– Да. Благодаря «Махабхарате» я все еще не сошла с ума. Читая эту книгу, я переношусь в ее волшебное царство.

– Там есть про любовь?

– Да, есть. Но больше про стойкость и верность долгу, – ответила Сона и вдруг сказала: – Я знаю, что нарушаю правила.

– Я делала это намного чаще, – заметила Ратна. – Просто я шудра, нам приходится постоянно бороться за жизнь.

– Я поняла, что ты намного смелее меня. В моем мире все и всегда решали только мужчины.

– Тогда почему бы тебе не подчиниться воле и желанию одного из них?

– Кого ты имеешь в виду?

– Аруна. Он просил тебя прийти.

– Я не обязана это делать. Он чужой для меня.

– Но он нам очень сильно помог. Будет невежливо не откликнуться на его просьбу.

– А если Сунита узнает, что я разговаривала с мужчиной, да еще не однажды, меня ждет суровое наказание. И тебя тоже.

– Разве ты не сказала ей про лекарства белых?

– Нет. Я давала их женщинам под видом порошка из кореньев, купленных у индийского лекаря.

Неожиданно для себя Ратна несказанно обрадовалась. Несмотря на внешний аскетизм, Сона была обычным живым человеком, способным принимать рискованные решения и уклоняться от правил.

А еще Ратна поняла, что Арун и Сона похожи не столько своей красотой, сколько одной особенностью: ни он, ни она никогда не улыбались. В глазах обоих застыла давняя печаль. Но если поведение девушки было вполне объяснимо, то о юноше Ратна ничего не знала.

Утром они с Соной пошли к Гангу. Прохладная вода была розовой, как лепестки нежнейших цветов, тончайшая рябь походила на зари[31], а шелест легких волн напоминал шепот приложенной к уху раковины.